Обычные командировки. Повести об уголовном розыске

Большой четырехэтажный дом Байкалов отыскал сразу. Нашел и квартиру Сорокиных на втором этаже — на двери висел замок. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы убедиться в том, что дверь давно не открывалась.

Байкалов спустился на нижний этаж, нерешительно постучал в квартиру, находившуюся как раз под квартирой Сорокиных. Дверь открыла пожилая женщина-киргизка. Григорий замешкался — не успел он научиться по-киргизски. Но женщина сама пришла на помощь. Она обратилась к нему на чистом русском языке. Старший инспектор предъявил ей свое удостоверение, попросил разрешения зайти, сказав, что ищет кого-нибудь из членов домового комитета.

Хозяйка пригласила Байкалова в светлую, опрятную комнату, предложила стул, села сама.

— Я член товарищеского суда нашего жэка, может быть, смогу вам помочь?

Лейтенант рассказал о том, что его интересуют Сорокины, и женщина на минуту задумалась.

— Дуся хорошая, отзывчивая, всегда поможет, хорошо относится к своему мальчику, а вот Валерий... Не поговорит, даже не поздоровается, пройдет мимо, будто первый раз видит. Иногда выпивает, больше один, дома, без друзей... Жену не обижает. Жили мирно. Как все. Говорила Дуся, что раньше ее муж пил, скандалил, безобразничал, а потом изменился. Может, повзрослел? Сейчас у них спокойно. Сына в детский сад, а сами — на работу.

— А как у них с деньгами? — спросил Байкалов.

— Оба работают, семья три человека, живут экономно. В конце февраля Дуся шубу купила каракулевую. Потом сразу телевизор «Рубин». Вроде бы никуда не собирались, а тут вдруг уехали.

— Куда? — не вытерпел Байкалов.

— Говорили, к Валерию на родину. Куда-то под Москву. У них там кто-то заболел. Мне Дуся сказала, что рожать сюда приедет. Она-то в положении.

Байкалов поблагодарил женщину и решил, не откладывая, разыскать участкового инспектора — может быть, тот кое-что добавит о Сорокине. Ему повезло — участковый встретился на улице.

— Слушай, младший лейтенант, это твоя территория?

— Зачем спрашиваешь? Не знаешь, что здесь уже полгода преступлений не было? — скороговоркой заговорил участковый. — День и ночь работаю, хулиганов, воров в тюрьму отправил, профилактику провожу, теперь на всем участке одни хорошие люди живут.

— Подожди, не говори лишнего, дело есть. Сорокина Валерия знаешь?

— Конечно, знаю, в Москву поехал, мать заболела. Так себе парень... Немножко дурной, наверно. Ни с кем не дружит, никуда не ходит. Возьмет бутылку, дома выпьет, ни компании, ни друзей. Собирается квартиру свою на Москву менять. Только я думаю, кто из Москвы к нам поедет?

— С кем дружил Сорокин? — спросил Байкалов.

— Говорю тебе, ни с кем не дружил, ни к кому не ходил, дома сидел. Иногда картины рисовал, из глины лепил или из дерева фигурки резал.

— Вот что, — решил Байкалов, — идем сейчас в управление, там Мамбетову все доложишь.

— Зачем к полковнику? Нечего мне докладывать... Лучше идем ко мне обедать — шурпа-мурпа кушать будем, чай-пай пить будем. — По обычаю киргизских балагуров участковый прибавлял к словам бессмысленные рифмы.

— Нет, мне некогда, а ты после обеда все-таки приходи в уголовный розыск, наверное, понадобишься.

В кабинете Мамбетова обсуждалась предстоящая поездка Байкалова на родину Сорокина. Общими усилиями удалось узнать, что Валерий Петрович Сорокин родился в 1939 году под Москвой, в городе Ликино-Дулеве. По специальности он художник по фарфору, но по непонятным причинам на мясокомбинате был разнорабочим. Самой главной находкой была запись в кассе Аэрофлота, из которой следовало, что билеты Сорокин купил до Москвы.

Ехать искать преступника рвался Абитов, но начальник уголовного розыска ему отказал:

— Куда ты поедешь? Ведь там, наверное, во всем этом городке нет ни одного киргиза. Один раз попадешься на глаза Сорокину — и все: провал. Он сразу насторожится и сбежит. А за ним там, возможно, и последить придется.

Остановились на кандидатуре Байкалова. Александр Дмитриевич долго инструктировал его, дал на всякий случай телефоны своих сослуживцев. Утром, с первым рейсом, старший инспектор вылетел в Москву...

Через два дня Мамбетов и Дорохов снова отправились в больницу. Главный врач предложил им чай и, прихлебывая из пиалы, стал рассказывать:

— Симулянт ваш Муратов. Анализы нормальные, температура спала, реакция отличная, разрешил сидеть — в общем, нет у него никаких отклонений. Спрашиваю, как его ранили, твердит, что ничего не помнит. Врет. А вашего деятеля, что уложили с Муратовым рядом, сами расспросите, сейчас я его возьму на «перевязку».

Вскоре в кабинет на костылях вошел средних лет мужчина и, отставив костыли, плюхнулся на диван.