Обычные командировки. Повести об уголовном розыске

— Помнишь, мать, как перед самой войной, когда меня только что назначили командиром, мы отмечали с тобой это событие? Была у нас комнатушка в бараке, кровать железная да стол колченогий. Слушай, а где те рюмки из зеленого стекла с беленькими цветочками? Давно это было, мы тогда еще вдвоем жили. А теперь, смотри, какие дети у нас выросли! Жаль, нет здесь Олега. Спасибо тебе за детей. Верю, что и из нашего последнего выйдет толк. Впрочем, поживем — увидим. Давайте пожелаем ему выдержки, ума, справедливости и внимания к людям, тогда и успех придет сам. В уголовном розыске, как в разведке, допустишь глупость или ошибку — и все. И пропал. Хорошо, если сам — один, а то и товарищей за собой потянешь. Ну, будь здоров, Николай Павлович!

После чая с малиновым пирогом женщины, собрав посуду, отправились на кухню, а Николай подсел к отцу, чтобы рассказать о своем первом дне в уголовном розыске. Выходило, что Николая Сомова только и ждали, чтобы передать ему нераскрытое дело об убийстве семьи Яковлевых... Что на него надеются, что кто-кто, а он-то уж не подведет. Оказалось, что отец слышал об этом деле и в своих лекциях даже приводил его как казус: пожарные, спасая дом от огня, помимо своей воли уничтожили вещественные доказательства.

— Припоминается мне, сынок, один случай. Стояла наша дивизия в обороне, это было на Северном фронте. Зима, мороз, снегу два метра. Знаем, что фашисты что-то замышляют, «язык» нужен позарез, а добыть его не можем. Пошлю разведчиков одних, других и всех на смерть. Комдив вызвал меня, всыпал по первое число, а потом велел пройти по передовой, с солдатами посоветоваться, как лучше в тыл пробраться. Может, мол, кто-нибудь что подскажет. Сам пошел, заместителя отправил, в одном, в другом блиндаже посидел — все без толку... А в третьем подошел ко мне солдат, маленький, худой, глаза раскосые, похоже эвенк, по-русски говорит плохо, но вижу, приклад на винтовке весь в ровненьких таких царапинах. Спрашиваю, что за отметины, он улыбнулся: битым фашистам счет ведет. Вот этот эвенк меня и спрашивает:

«Птица косач тайга живет, знаешь?»

«Знаю, — говорю, — тетерев».

«Лиса его сильно любит кушать, слыхал?»

«Слыхал».

«Давай фашиста хватать, как лиса тетерев ловит».

Показал мне этот эвенкийский охотник глубокий ров, что пересекал наши и вражеские позиции, снегу там было в два раза больше, чем на равнине, и предложил лаз в снегу прорыть. Я ему говорю, что в овраге мин навалом, и своих и чужих, а он отвечает: «Сапера давай, вместе рыть будем». И что ты думаешь, на третий день добыли «языка». Так под снегом его и приволокли... Может быть, и ты вдруг какой-то свой овраг отыщешь. Ну все, я пошел. Завтра рано уеду на дачу.

Николай посидел немного с матерью и тоже отправился спать.

Глава вторая

На следующий день Сомов пришел в управление за полчаса до начала работы, ему не терпелось влезть с головой в дело. Не успел он раскрыть сейф, как в кабинет вошел один из двух парней, которых вчера распекал Фролов.

— Давай знакомиться, я — Игорь Шаламов, уже второй год в этой фирме, сижу от тебя через комнату.

Не такой уж он худой, этот Шаламов, как показался с первого взгляда, подумал Сомов, у него, наверное, приличная мускулатура, загорелый, светлые волосы выжжены до льняного цвета. Наверное, занимается плаванием, потому что ровный загар ложится хорошо на мокрую кожу. Держал себя Шаламов просто, по-дружески, рассказал, что он работал милиционером и окончил заочно юридический институт. Здесь ему нравится, народ дружный. Игорь взглянул на часы и заторопился:

— Закрывай сейф, пошли. Опаздывать на пятиминутку не принято. Мне еще вчера Фролов велел тебя предупредить. Сейчас полковник будет представлять тебя всему отделу.

Сотрудники стояли возле кабинета начальника уголовного розыска группками, курили, что-то обсуждали. Сомов остался в сторонке, не то чтобы как сирота, но и не как какой-нибудь нахал, лезущий на глаза.

Шаламов подвел к Сомову голубоглазого парня с пышной копной белокурых волос, с небольшими белесыми усиками, их обоих вчера распекал Фролов. Парень назвался Степаном Потеряйко, шутливо спросил по-украински, как Сомов працювал. Николай ответил, что «працювать» он только собирается. Подошел Фролов, пожал всем троим руки, что-то проворчал насчет того, что они уже объединились, и исчез в приемной. Сомов рассматривал работников, ловил на себе любопытные взгляды. Затем в коридор вышла Антонина Ивановна и пригласила всех заходить.

В кабинете полковника расселись быстро, без суеты. Шаламов с Потеряйко подтолкнули Сомова к середине кабинета, где оставались еще пустые стулья.

Осмотрев собравшихся, полковник встал, взглянул на Антонину Ивановну, сидевшую с блокнотом и ручкой, и она, поймав взгляд, сразу доложила, что пришли все, за исключением трех человек, что в отпуске, двух больных и четверых в командировке.

Начальник уголовного розыска полковник Смирнов объявил, что пора начинать. От приставного столика отделился капитан в милицейской форме и, разложив перед собой несколько листков, стал докладывать: