Обычные командировки. Повести об уголовном розыске

Николай снял пальто и вспомнил, что и в первый раз она его в квартиру не пригласила.

— Берите книги, журналы. Читайте, наберитесь терпения, — крикнула ему вслед хозяйка.

«Старая дура, — выругался про себя Николай, — прихорашиваться задумала. Рассказала бы все, что разведала, и привет». Гостиная оказалась светлой и просторной квадратной комнатой. Красивая стенка, диван, письменный стол, в углу цветной телевизор, а напротив, возле низенького журнального столика, два кресла. На стене полки с журналами и книгами. Увидев «Новый мир» за прошлый год, вспомнил, что Лена ему в госпитале все уши прожужжала: «Найди, прочти «Мартовские иды» Торнтона Уайлдера, интересно! Здорово!» Отыскал журнал и начал просматривать. Увлекшись, стал читать и не заметил, как прошло минут сорок, а то и больше. Хозяйка появилась в черных кримпленовых брюках, в шерстяном свитере такого же цвета и с наскоро уложенными волосами.

— Извините, Николай Павлович, что заставила ждать. Не привыкла разговаривать с посторонними, чувствуя себя не в своей тарелке. Так что прошу не думать, что «эта старая дура» собирается кокетничать именно с вами.

Николай ругнулся про себя: «Прямо телепатия какая-то. Узнала про старую дуру», и почувствовал, как на затылке, за ушами стало тепло, как к щекам приливает жар и вот-вот зальет их румянцем. Чтобы скрыть смущение, вскочил с кресла, неловким движением уронил журналы и, подбирая их с полу, еще больше смутился.

Валерия Петровна стояла посреди комнаты и, прищурившись, сдерживая улыбку, наблюдала за Сомовым.

— Располагайтесь, курите. Чаю или кофе? А может быть, чего-нибудь покрепче?

— Спасибо, Валерия Петровна, я от горячего чая, пожалуй, не откажусь.

Женщина вышла, а Николай, опустившись в кресло, чувствовал себя мальчишкой, чьи мысли угадываются взрослыми.

Через несколько минут появилась Валерия Петровна, на большом цветастом подносе принесла стакан в серебряном подстаканнике, варенье в вазочке, конфеты, тарелку с бутербродами. Из-под цветной махровой салфетки выглядывал нос пузатого чайника.

— Не буду вас томить, Коля, пейте свой чай, а я тем временем отчитаюсь о своей поездке. Как только я вернулась из Старицы, а это, надо сказать, совсем заштатная деревня, я пришла к вам. Позвонила раз, другой, никто не отвечает, звоню секретарю, говорит, Сомов болен, и любезно сообщает номер телефона Фролова. Алексей Иванович — так, кажется? Звонить ему не стала. У нас с ним с первых же дней не получилось контакта. Мне передали, что он чуть не причислил меня к тем, кто мог, по-вашему выражаясь, дать «наколку» на семью Яковлевых. Думаю, выздоровеет молодой, энергичный сыщик, сам меня найдет. Столько лет прошло, что же теперь поспешничать. — Валерия Петровна закурила и, улыбнувшись, посмотрела на Николая. — Вы сегодня из госпиталя?

— Нет, вчера.

— Ну все, больше не буду издеваться. Знаете что, откройте-ка вон ту дверцу, — женщина указала на лейпцигскую стенку, подождала, когда Сомов выполнит просьбу, — и, пожалуйста, достаньте вон ту бутылку и рюмки. Я, пожалуй, выпью. Налейте мне. Ужасно люблю, когда за мной ухаживают.

Сомов опять чуть не чертыхнулся. Бутылка дорогого коньяка «Наполеон» была наполовину пустой. Он взял рюмку, неловко поставил ее перед Валерией Петровной и открыл бутылку.

— Пожалуйста, немного.

Она отпила и начала рассказывать: