Обычные командировки. Повести об уголовном розыске

— В Старицах живет моя бывшая пациентка, и я поехала к ней, прихватив кое-какие медикаменты. Та приняла меня с распростертыми объятиями. Я ей откровенно рассказала о цели своей поездки, и мы вместе стали искать старожилов. Километрах в пятнадцати от Стариц есть деревня Голубино. Там мы нашли бабушку, маленькая, сухонькая такая старушка, а хозяйство у нее крепкое. И корова, и овцы, и гусей полный двор. Фамилия ее Лысова Агриппина Самсоновна. — Николай достал авторучку. — Вы не записывайте, — остановила его хозяйка, — я подготовила вам обо всем полный отчет и даже на машинке отстукала. Самое удивительное то, что у бабуси прекрасная память. Никаких старческих провалов. Кстати, она все время жаловалась на жизнь, как ей не везет. Раньше, говорила, народу было полный дом, а в доме хоть шаром покати. А теперь дом полная чаша, еды вдоволь, да едоки все разбежались. Помнит Самсоновна Родиона Яковлева. Хорошо знала и Марфу Ильиничну, эта бабушка моложе Марфы года на три. Прислуживала у них на свадьбе и говорит, что Яковлевы были самыми богатыми людьми в округе. Водились у них и золото и драгоценности. Причем, с ее слов, Родион Силыч, как только почувствовал приближение революции, все свое хозяйство продал и в звонкую монету обратил. Человек он был экономный, бережливый, это я и сама знаю. Агриппина Самсоновна так и сказала: «Родион, бывало, и копейку оброненную подберет. Сурьезный человек был, крутой. Ты, — говорит, — отыщи Нюшку, она у них в няньках долго жила. Взяли ее Яковлевы девчонкой, как у них дочка народилась. Она тебе куда лучше все обскажет. Мне сказывали, что эта Нюшка сейчас птичницей в совхозе. А пошто ты все про них выспрашиваешь?» Пришлось мне, Николай Павлович, солгать старому человеку, грех на душу взять. Умолчала я о том, что они погибли. Просто, говорю, дружила с Людмилой, а где они сейчас, не знаю. А она мне в ответ: «Тут, милая, никто не знает. Разве только Нюшка что про них слыхала, вот ты ее и спытай». В совхоз я не смогла добраться: пошли дожди, началась слякоть, и я, как и вы, простудилась. Вы уж сами ищите эту Нюру — няньку Людмилы. Думаю, она значительно моложе Родиона и Марфы, в няньки-то в те времена девчонок брали. Кстати, вы слышали что-нибудь о родственнике Марфы, Спиридоне Драгине?

— Слышал. Это он был осужден за покушение на председателя сельского Совета?

— За что его судили и сидел ли он, не знаю. Но бабушка Агриппина о нем вспоминала. Вот, пожалуй, и все, что для вас вызнала. Хотя нет, не все. Была я в Старицах возле дома Яковлевых. Ходила смотреть, где Людмила родилась. Стоит, наверное, лет сто и еще столько же простоит. Большой, каменный, двухэтажный. При Яковлевых в первом этаже магазин скобяной был. А на втором этаже жилые комнаты. Во дворе складские помещения, тоже каменные. Сейчас там контора Заготживсырье размещается. Чаю вам подлить или, может, все-таки коньяку?

Николай Павлович Сомов — инспектор уголовного розыска — дочитывал «Тайну» и переживал жесточайшие муки. Вот-вот придется идти к начальству и убеждать его в том, что нужно работать на родине Яковлевых. Что там есть люди, с которыми за все шестнадцать лет никто из работников уголовного розыска и не разговаривал. Знал Сомов, что его сейчас же спросят, с кем же это до сих пор не поговорили, и придется ему выкладывать все про бабушку Агриппину и няньку Нюшу. Фролов, конечно, прищурится, смерит взглядом своего подчиненного и ехидно поинтересуется: «А откуда у вас, милейший Николай Павлович, эти сведения?» И придется показывать им второе объяснение Валерии Петровны и рассказать, что лежит оно, это объяснение, у него в столе третий месяц и что не доложил он о нем начальству своевременно потому, что сам лично хотел все факты перепроверить. Может, и не скажут, но уж зато обязательно догадаются, в чем тут дело. Поймут, что инспектор Сомов присвоил себе чужие сведения, присвоил для того, чтобы выдать за свое то, что сделала старая женщина... Ну и пусть думают что угодно, это он переживет. Хуже будет, если он на месте не найдет ничего интересного. Ничего такого, что может пролить свет на «Тайну». А вот этого не может быть. Он, Сомов, уверен, что искать нужно в первую очередь там. Да ведь и полковник, и начальник следственной части согласились с ним в прошлый раз и оба не возражали, что нужно начинать работу на родине Яковлевых. А вообще, что тут гадать? Что раздумывать? Ведь врачиха поехала с его согласия. Он, Николай, фактически одобрил, организовал, что ли, ее поездку. И Сомов решил: «Пусть объяснение пока лежит... Съезжу, а там будет видно».

Николай закончил изучать последний том в середине марта и сразу же доложил Фролову:

— Все, Алексей Иванович! От корки до корки десять тысяч восемьсот страниц.

— Прочел? Ну, молодец, ну, молодец! Идем брать.

— Кого брать? — опешил Сомов.

— Как кого? Убийц, грабителей. Тех, что погубили Яковлевых. — Фролов явно паясничал, но глаза оставались серьезными, настороженными.