Обжигающий след

Холод и жар. Едкий запах плавящегося металла. Пелена сошла с глаз. Ее обступил полумрак пещеры, стены которой растворялись в непроглядной тьме. Причудливой формы потолок, словно зубастая челюсть дракона, щерился острыми сосульками над головой. Тиса опустила глаза и вздрогнула. Под ногами текла раскаленная лава, ее сапоги уже утонули в ней по щиколотку. «Отпрыгнуть, отпрыгнуть!» — сигналил мозг.

Не смогла. Наоборот, присела на корточки, протянула руку в перчатке — раскрытой ладонью над лавой. Почему-то перчатка не плавилась. Рука ощущала лишь небольшой жар. На пальце сверкнуло толстое серебряное кольцо в виде василиска, хватающего себя клювом за змеиный хвост. Глазами змея служили два бурых альмандина. Тиса завороженно уставилась на кольцо. Вдруг камни начали быстро краснеть: вот они буро-красные, вишневые… и наконец ослепительно алые, горящие ярчелавы. Тиса почти теряла сознание, когда почувствовала, что поднялась и отступила на пять шагов. Лава текла по канавкам, разветвляясь лучами от места, где она стояла. Лишь сейчас стало ясно, что они чертили огромный рисунок на скалистом полу пещеры. Что-то вроде ажурного круга, заключенного в квадрат.

Тиса проснулась с чувством, что ее обманули. Видение врезалось в память с мельчайшими подробностями. И оно было совершенно не о Трихоне. Блокировать — поздно. Пещера с горящей фигурой на гранитном полу, серебряный василиск-кольцо — вэйновщина какая-то. Спрашивается, зачем ей это? Ну да бог с ним.

За окном облака, словно кони в яблоках, неслись по небу. Дернув щеколду, Тиса впустила в комнату сквозняк. Рама распахнулась и чуть не опрокинула на пол горшок с фиалками. Девушка улыбнулась. Да, погода менялась.

Утро украсил визит Ганны. Она старалась не касаться темы ее отношений со шкалушем, но за разговором Тиса время от времени ловила на себе ее изучающий взгляд.

— Ты изменилась, — решила она.

Бросив разглядывать заварку на дне выпитой чашки, хозяйка подняла на нее глаза.

— Чем же?

— Даже не знаю, как сказать, — гостья отложила салфетку в сторону. — Но, похоже, не настолько плох твой шкалуш, раз так повлиял на тебя.

Тиса благодарно улыбнулась.

— Он любит тебя? — неожиданно спросила подруга.

Ответом ей стал медленный кивок.

— Так и сказал?

— Не этими словами, но да. Знаешь, — произнесла Тиса, не подозревая, как светится ее лицо от одной мысли о шкалуше, — с ним я чувствую себя ребенком. Порой мне кажется, что не он, а я младше на десять лет.

— Ты уедешь. Он заберет тебя.

Тиса накрыла ладонью ее руку.

— Думаю, об этом говорить слишком рано.

Ганна усмехнулась, недоверчиво глядя на подругу, а та не смогла скрыть смущенную улыбку.

Наговорившись, девушки стали прощаться. Войнова проводила гостью за ворота и повернула обратно, придерживая рукой хлопающую на ветру юбку. Мимо проследовала группа солдат.

— Там были волки, — донесся до Тисы обрывок разговора. — Огромные!

Прислушавшись, девушка чуть не споткнулась о поросенка. Что там о волках? Но солдаты уже удалились настолько, что и слов не разобрать. Тиса забеспокоилась. Вспомнился вчерашний вой, что они с Трихоном слышали. Ведь он вполне мог быть волчьим. Девушка поднималась по ступеням крыльца, когда позади нее лязгнули ведрами новобранцы Камиллы.

— Целая стая! — громко шептал один из них.

— Ага. Не меньше дюжины.

Войнова резко обернулась, и юноши остановились: из ведра под ноги капитанской дочери выплеснулась колодезная вода, омыв носки ее ботинок.

— Ой, прощеньица просим, — стушевался широкоплечий Федот.

— Ничего, — отмахнулась. — Вы, кажется, говорили что-то о волках? Что случилось? Кто пострадал?

Парни встрепенулись, поставили ведра, подбоченились, предвкушая возможность похвалиться осведомленностью. И заговорили, перебивая один другого.

— Ужель не слыхали, Тиса Лазаровна? Станица приметила стаю в лесу недалеко от перевала! Всю ночь, говорят, выли. Пошли шукать, а там…