Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв

Смерть Бориса положила конец нерешительности князей-бояр. Толь­ко что основанная Борисом династия не имела ни достаточно способного и годного к делам представителя, ни сколько-нибудь влиятельной партии сторонников и поклонников. Она была слаба, ее было легко уничто­жить, - и она действительно была уничтожена. Молодой царь Федор Бо­рисович отозвал из войска в Москву князей Мстиславского и Шуйских и на смену им послал князя М.П. Катырева-Ростовского и П. Басманова. Два Голицына, братья Василий и Иван Васильевичи, остались под Кро­мами. Перемены в составе воевод были произведены, вероятно, из осто­рожности, но они послужили во вред Годуновым. Войска, стоявшие под Кромами, оказались под влиянием князей Голицыных, знатнейших и вид­нейших изо всех воевод, и П.Ф. Басманова, обладавшего популярностью и военным счастьем. Москва же должна была естественно пойти за В.И. Шуйским, которого считала очевидцем углицких событий 1591 года и свидетелем если не смерти, то спасения маленького Димитрия. Кня­зья-бояре сделались хозяевами положения и в армии, и в столице и не­медленно объявили себя против Годуновых и за "царя Димитрия Ивано­вича". Голицыны с Басмановым увлекли войска на сторону Самозванца. Князь же В.И. Шуйский в Москве не только не противодействовал свер­жению Годуновых и торжеству Самозванца, но, по некоторым извести­ям, сам свидетельствовал под рукой, когда к нему обращались, что истин­ного царевича спасли от убийства; затем он в числе прочих бояр поехал из Москвы навстречу новому царю Димитрию, бил ему челом и, возвра- тясь в Москву, приводил народ к присяге новому монарху79.

Так держали себя представители княжеской знати в решительную ми­нуту московской драмы. Их поведение нанесло смертельный удар Году­новым, и В.В. Голицын даже не отказал себе в удовольствии присутство­вать при последних минутах Борисовой жены и царя Федора Борисовича. Но одни бояре не могли бы, конечно, отдать Самозванцу ни войска, ни Москвы, и не могли бы направить против Годуновых стихийного движе­ния масс, если бы в недрах этих масс не было соответствующих тече­ний. К сожалению, нет желательного количества данных для того, чтобы изучить эти течения. Измена войска под Кромами и восстание Москвы на Годуновых изображаются источниками не вполне отчетливо.

Мы уже знаем, в каком положении была рать Годунова под Кромами. Она устала от зимнего похода, много болела, теряла людей от побегов и отъездов и получала подкрепления посошными черными людьми. Бое­вая годность ее была сомнительна как от общего расстройства полков, так и от того, что в ней убывал лучший элемент - поместные дворяне центральных городов - и оставался элемент ненадежный - "ратные люди Северских городов, стрельцы, казаки и черные люди". Так именно изоб­ражали состав войска официальные данные 1608 года. Как бы ни была велика численность подобной армии, ее нельзя было считать сильным войском. Этот "flos et robur totius Moscoviae" (так величал эту армию ие­зуит Лавицкий) был настолько непригляден и слаб, что в его расстройст­ве надо видеть одно из побуждений измены Басманова. С другой сторо­ны, в армии уже гнездилась измена: в отдельных лицах и частях войско было сильно деморализовано. Мы знаем даже имена перебежчиков, при­носивших Самозванцу из полков московские вести; таков был, напри­мер, "сын боярский молодой арзамасец Абрам Бахметев", принесший Самозванцу первую весть о Борисовой смерти. У Ис. Массы читаем мно­го подробностей о тайных пересылках под Кромами между осаждающи­ми и осажденными, также между московским лагарем и Путивлем, где был Самозванец. Очень вероятно сообщение Массы, что Басманов, при­ехав к войску, каждый день рассылал по всему лагерю людей, чтобы вы­ведать настроение рати, и убедился, что большинство уже на стороне Димитрия, а не Годуновых; тогда он стал искать средств передаться Са­мозванцу без пролития крови.