Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв

Рядом с дворцовой знатью в Тушине был очень заметен и влиятелен кружок совсем не родовитых людей, увлеченных на службу Вору лич­ным честолюбием или случайными невзгодами и опасностью гонений и опалы в Москве. Виднее прочих в этом кружке известный Михалка Мол­чанов, который еще при Борисе (1604-1605 гг.) заслужил от знавших его кличку "государева изменника", был затем в числе убийц семьи Годунова, находился при Самозванце в почете и близости, после же его смерти был бит кнутом, бежал в Польшу, оттуда, кажется, снова пробрался в Москву, а в марте 1609 года прибыл уже в лагерь Сапеги, отдаваясь на милость Вора. Молчанов был одним из самых типичных авантюристов изучаемой эпохи: личная история его начинается еще с "угличского дела" 1591 года, в котором ему довелось играть маленькую роль пристава, и связана с ря­дом дальнейших политических катастроф и интриг. В том же роде были тушинские дьяки Ив. Грамотин, "попович" Васька Юрьев и другие подоб­ные, а рядом с ними знаменитый Федька Андронов, торговый мужик, ко­жевник, который в дневнике Я.П. Сапеги уже в начале 1609 года называ­ется в числе "думных бояр" (т.е. думных дворян) Вора. Вся эта компания "самых худых людей, торговых мужиков, молодых детишек боярских" при нормальном ходе дел в государстве оставалась бы в полной безвест­ности, не имея возможности даже мечтать о влиянии на дела и прави­тельство. Но в Тушине она была в исключительных условиях. Родови­тые слуги Вора бывали обыкновенно на воеводствах в городах и войсках; по актам видно, что очень немногие из них жили при самом Воре, во гла­ве его центральной администрации. Именно потому эта администрация оставалась по преимуществу в руках незнатных дьяков, и они приобрета­ли важное значение в Тушине, так как составляли в нем правящий делами кружок. Можно думать, что в дни распадения Тушинского стана этот кру­жок целиком завязал сношения с Сигизмундом. По крайней мере, в лето­писи и в ряде грамот члены этого кружка поименовываются в одной и той же привычной последовательности⁵

. Одни и те же лица сперва, "не по- помня бога", бьют челом королю, чтобы он дал на Московское царство своего сына, затем получают от короля грамоты на земли, наконец, от короля же получают грамоты на должности в Московском государстве и лично появляются в Москве, чтобы ею править163.

Вступая в сношение с Тушинским станом, Сигизмунд имел в виду не од­но польско-литовское войска Вора, но и московских людей, служивших Вору. Королевская инструкция, данная комиссарам, посланным в Тушино, предписывала им склонять тушинского патриарха и прочих русских ту­шинцев отдаться под власть короля. Король обещал московским людям сохранение всех их прав и новые льготы и пожалования. Комиссары завя­зали сношения с Филаретом и тушинскими боярами и передали, им обе­щание короля. По рассказам комиссаров, русские люди с живейшею радо­стью приняли милости Сигизмунда и желали его власти. Но подлинный текст того ответа, который был дан королевским комиссарам от Филаре­та и бояр, гласит не то: русские люди, благодаря короля за милостивое к ним обращение, представляли ему, однако, что при всем желании видеть на Московском государстве его величество с его потомством

, они не мо­гут решить столь важного дела без совета всей земли. Прося не поставить им во зло, что они "такое великое дело скоро не постановили", Филарет с прочими тушинцами в сущности уклонились от изъявления подданства Сигизмунду. Но они не затруднились скоро решиться на другой не мень­шей важности политический шаг. Когда Вор убежал из Тушина, русские люди немедля укрепились договором, "вошли в конфедерацию" между собою и с польским войском в том, что им не отъезжать "к Василию Шуйскому и Михайле Скопину", а также Шуйских и "из них бояр москов­ских никого" на государство не хотеть. А затем они завели переговоры с Сигизмундом о том, чтобы он пожаловал на Московское государство сво­его сына. От русских тушинцев было отправлено к Сигизмунду посольст­во, которое прибыло в королевский стан под Смоленском в середине ян­варя 1610 года и договорилось там об условиях, на которых мог бы Владислав занять русский престол. Воспользовавшись старою мыслью о династической унии Москвы с Речью Посполитой под властью Влади­слава, - мыслью, которая высказывалась московскими княжатами еще при первом Самозванце, - русские тушинцы постарались найти для этой унии наиболее подходящую форму. В так называемом договоре 4 февра­ля 1610 года ими была предложена первая редакция политического трак­тата, имевшего целью соединение двух доселе враждебных государств164.