Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв

Под руководством "всей земли" и ее "бояр" должна была действовать правильная центральная администрация. В опустевших и бездействовав­ших московских приказах, как мы знаем, уже с января 1611 года "не сиде­ли" бояре и дьяки по той причине, что все дела в Москве вел Гонсевский с русскими "изменниками" на своем дворе, На смену этим столичным при­казам в подмосковном ополчении явились свои приказы. Оки возникали постепенно, по мере того, как в ратном стане выяснилась необходимость упорядочить ту или иную отрасль ратного или земского хозяйства. Есть, например, отказная грамота, данная властями ополчения в июне, бесспор­но ранее приговора 30 июня, и в ней указано уже на существование "в полках" Поместного приказа217. Между тем, приговор 30 июня говорит об учреждении этого самого приказа, как о деле еще предстоящем: "а в Поместном приказе для поместных дел посадити дворянина из боль­ших дворян, а с ним дьяков, выбрав всею землею" (§ 16, 22). Очевидно, что здесь или повторено постановление, состоявшееся ранее, или же дело идет не об учреждении, а о реорганизации уже существовавшего ведомст­ва. Так было, вероятно, и с другими приказами, в которых нуждалась под­московная рать. Они открывались "в полках" по мере надобности, а при­говор 30 июня их узаконил и вкратце определил их ведомство и ближай­шие задачи. По некоторым намекам текста разбираемого памятника можно сделать тот вывод, что в разных "полках" земского ополчения бы­ли первоначально особые приказы для поместных, разрядных и иных дел. Эти приказы выдавали от себя грамоты за печатями отдельных воевод; грамоты с печатью, например, одного Ляпунова не составляют редкости среди актов, принадлежащих ополчению. Приговор же 30 июня образо­вал вместо многих однородных приказов "в полкех" одни, общие для все­го войска, учреждения. В этом главным образом и состояло его новшест­во. "Ратные всякие большие дела ведать, - гласил приговор, - в большом в одном

Разряде" (§ 21); "а поместныя и вотчинныя всякия дела ведати в

одном

Поместном приказе, а в иных полкех поместных дел не ведати и грамот поместных и вотчинных не давати, чтоб в поместных делах смуты не было" (§ 22); "а печать к грамотам о всяких делах устроить земскую и о больших о земских делах у грамот быти руке боярской" (§ 20). Таким же порядком были устроены для всей рати и всего государства одни об­щие приказы Большого Прихода и Четверти, в которых и должны были сосредоточиться все податные поступления с городов (§ 1, 20). "Меньшим воеводам" было воспрещено самовольно вмешиваться в дело взимания денежных сборов, как и вообще в дела местного управления (§ 20). Точно так же в одном общем для всей страны "Дворце" были сведены дела по управлению земельным фондом, предназначенным для обеспечения слу­жилых людей, и "кормом" для казаков и стрельцов (§ 1,3, 6, 17). Наконец, для охраны внешнего порядка в лагере и во всем государстве, - для того чтобы про воров "сыскивати всякими мерами и от всякого воровства уни- мати и наказанье и смертную казнь чинити", - были устроены приказы Разбойный и Земский (§ 18). Так сложилось в рати центральное управле­ние. Последние два из названных приказов ведали суд и полицию; Разряд и Поместный приказ - администрацию военную и земскую; Дворец, Боль- той Приход и Четверти - финансы и хозяйство. Этим были бы удовле­творены насущные нужды войска и населения при том, конечно, усло­вии, если бы новая администрация могла достигнуть действительного пра­вительственного авторитета. Далее будет видно, что это ей не удалось.

Причины такой неудачи лежали во внутренней разладице, которая подтачивала силы подмосковного ополчения. Постановления 30 июня, относившиеся к устройству самой законодательствовавшей рати, были направлены именно к тому, чтобы искоренить эту разладицу; но они не только остались без успеха, а напротив, даже ускорили кризис, оконча­тельно разрушивший ополчение 1611 года. Рассказывая о делах подмос­ковной рати, современники указывают на два "нестроения", которые всего пуще раздражали и угнетали как ратных, так и земских людей. Пер­вое нестроение заключалось в самоуправстве воевод, которые расхищали сами и другим дозволяли расхищать государственные земельные имуще­ства - "городы и волости", поместные и дворцовые земли. Самоуправцы богатели, "ратные же люди под Москвою помираху с голоду". Второе не­строение заключалось в том, что "казакам даша волю велию, и быша по дорогам и по волостям грабежи великие". Недовольные беспорядком, ратные люди собрались и даже написали челобитную "боярам", чтобы эти нестроения исправить. Приговор 30 июня и предлагал ряд мер к ис­правлению именно этих нестроений.