Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв

В названных уездах земельные дачи "приборных" людей, именно "де­ревни казачьи", едва заметны. Напротив, в городах на Поле господствую­щий вид землевладения, даже почти единственный, представляют собою поместья приборных людей и их свободные заимки, "юрты", приравнен­ные к известному поместному окладу. Трудами Багалея и особенно Мик­лашевского достаточно разъяснен порядок заселения новых мест на "польской" украйне, и нам остается только собрать их указания в краткий очерк. Мы уже отмечали не раз, что как движение правительственных отрядов, так и свободная заимка земли в Поле держались течения рек. Новые города возникали обыкновенно при реке, вблизи той же реки на­мечались и земли для служилых городских людей, так что область нового уезда совпадала с бассейном реки, на которой стал город. Московские воеводы с отрядом служилых людей являлись на место, где указано было ставить город, и начинали работы; в то же время они собирали сведения "по речкам" о том, были ли здесь свободные заимщики земель. Узнав о существовании вольного населения, они приглашали его к себе, "велели со всех рек атаманом и казаком лучшим быти к себе в город"; государе­вым именем они "жаловали" им, т.е. укрепляли за ними их юрты; затем они составляли список этих атаманов и казаков и привлекали их к госуда­ревой службе по обороне границ и нового города. Это и было первое зерно зарождавшегося здесь служилого класса. Вторым был пришлый гарнизон нового города. Меняясь в известные сроки в своем составе, он служил как бы кадром, с помощью которого устраивались понемногу по­стоянные группы городского населения: стрельцы, казаки, ездоки, вожи, пушкари и т.п. Все эти группы составлялись или путем перевода и пере­хода ратных людей из других городов на "вечное житье" в новый город или же путем "прибора" в службу свободных "гулящих" людей. Каждая группа устраивалась при крепости в особых "слободах"; слободы окружа­ли первоначальную крепость - "город", и сами бывали обнесены валом и стеною - "острогом". За пределами острога вырастали впоследствии та­кие же слободы, "новоприборные" и иные. Обеспечивался гарнизон но­вой крепости на первых порах готовыми запасами, доставленными с севе­ра, из других городов, а затем - собственною пашнею на земле, которую ратные люди получали кругом своего города. К пашням, отводимым в очень небольших количествах, присоединялись всякие угодья. Земли обыкновенно давались каждой группе служилых людей отдельно от про­чих групп, в общей меже, в количестве, равном для всех лиц данной груп­пы. По обстоятельствам пахотная земля этих горожан иногда бывала от­водима не близко от города, и тогда ее обрабатывали "наездом", выезжая из города. Пользование угодьями, особенно же лесными пасеками, также выводило служилых людей из городских стен. Город был устроен, сло­вом, так, что его население неизбежно должно было работать в его уезде и поэтому колонизовало места, иногда очень далекие от городской чер­ты. В свою очередь, насельники края со своими юртами обращались в по­мещиков, служивших со своей земли и тянувших службой и землей к то­му же городу. Наконец, высылаемые сюда из северных городов на сторо­жевую службу дети боярские обзаводились здесь поместьями и вотчина­ми и составляли малочисленную сравнительно группу высших по "чину" и крупнейших по количеству земли владельцев и собственников. Так сплеталась в уезде сеть земельных владений, или созданных военно-адми­нистративными мероприятиями правительства или же пересозданных из вольной заимки в условную форму служилой собственности. Попадав­ший в эту сеть крестьянин садился уже на частновладельческую землю, чаще же попадал в ратную приборную службу. Крестьянские дворы в некоторых уездах почти отсутствовали, а в Белгородском и Путивльском уездах, в которых наблюдалось в начале XVII века сравнительно боль­шое число крестьянских дворов, на одного помещика приходилось сред­ним числом не более одного крестьянского двора и одного бобыльского, и едва ли не большинство помещиков обрабатывало землю личным тру­дом. Вряд ли такое отношение было благоприятным для помещиков в XVI веке, когда на Поле только что возникали и устраивались города и шла усиленная вербовка в их гарнизоны ратных людей. На помещичью пашню здесь едва ли охотно садились люди, приходившие на украйну ис­кать землиц: им лучше было сесть на свою служилую землю, если не удавалось просто "погулять на поле" или "показаковать". Крупного мона­стырского или боярского землевладения на Поле в XVI веке не видим; здесь господствует мелкопоместное хозяйство, и есть только одна круп­ная запашка - на "государевой десятинной пашне", которую пахали по наряду, сверх своей собственной, все мелкие ратные люди из городов. Эта пашня была заведена для пополнения казенных житниц, из которых хлеб расходовался на разнообразные нужды. Им довольствовали тех гар­низонных людей, которые не имели своего хозяйства и состояли в гарни­зоне временно, "по годом". Казенный хлеб посылали, далее, в новые го­рода, военное население которых еще не успело завести своей пашни; так, Елец и Оскол снабжали хлебом Царев-Борисов. Донские казаки, не пахавшие земли, получали хлеб в виде "государева жалованья" из тех же казенных житниц. Крупные размеры запашки на государя, доходившие в некоторых городах до 200 десятин в поле, должны были обременять на­селение, принудительно работавшее на десятинной пашне, и возбуждать в нем недовольство условиями своего быта. Успех самозванческой агита­ции в южных городах в начале XVII века, без сомнения, следует поста­вить в связь с этим недовольством.