Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв

Посредством всех указанных городов Москва быстро освоила инород­ческие земли бывшего Казанского царства; не говоря уже о том, что по­литическое подчинение края совершилось скоро и прочно, и мирная коло­низация в этом крае делала решительные успехи. По исследованию Г.И. Перетятковича о заселении Поволжья, можно удобно следить за тем, как нарастало здесь земледельческое население, стекавшееся из различ­ных местностей Замосковья и Поморья и умевшее ужиться и хозяйни­чать в тесном соседстве с туземными элементами. По известным изыска­ниям И.Н. Смирнова можно ознакомиться с тем, как изменялись условия инородческой жизни под влиянием русской колонизации и московского управления. Русский поселенец в этом краю был сравнительно безопас­нее, чем на "диком поле", а между тем по верхней Мокше, по Суре и Сви- яге залегал чернозем, отнюдь не хуже, чем на южной украйне Московско­го государства. Понятно, что сюда должно было с особенной силой потя­нуть не одно рабочее население, но и представители землевладельческих слоев. Что касается до служилого люда, то его здесь устраивало само правительство, сажая на поместья и вотчины "князей и детей боярских, которых государь послал в свою вотчину в Казань на житье". Духовенст­во же по собственному почину испрашивало себе, преимущественно близ самой Волги, как пахотные земли, так и разнообразные угодья; оно быст­ро овладело здесь значительными пространствами земли и стало в Повол­жье, как и в центре государства, едва ли не крупнейшим земельным собст­венником. Заметим, что после покорения Казани, при распределении кон­фискованных казанских земель между московскими светскими и церков­ными владельцами, не все татарские "царевы села и всех князей казан­ских" разошлись по частным рукам; значительная их часть была взята на государя и составила "дворцовые земли великого государя", сочтенные и описанные, кажется, раньше всех прочих земель, в 1563 году. Словом, в казанском Поволжье на первых же порах были водворены все формы землевладения, которыми характеризуется Замосковье XVI века.

Но московский земельный строй на средней Волге встретился с мест­ными земельными порядками, установленными в пору татарского гос­подства в крае. На мордовских и черемисских землях при татарах сло­жился свой землевладельческий класс из татарских мурз и собственных инородческих князьков, имевших власть над "ясачным" населением их вотчин. Руководившие политической жизнью страны вершины этого класса были уничтожены Москвою при замирении края, "все извелися", по тогдашнему выражению, а более мелкие замирившиеся мурзы и князь­ки были привлечены к государевой службе и, став служилыми инородца­ми, сохранили те права на свои земли и их население, какими пользова­лись раньше. На государеву службу попадали и представители мелкого землевладения, так называемые "тарханы". Остальная же масса инород­цев, обложенная ясаком, оставалась в прежних условиях общественного и хозяйственного быта; она получила московское название "черных лю­дей", но не могла, конечно, скоро получить московского устройства. Под­чинить эту массу русскому влиянию предоставлено было, во-первых, мос­ковскому духовенству, просвещавшему край своей проповедью, а во-вто- рых, московским переселенцам, служилым и тяглым людям, которые рас­селялись на инородческих землях и начинали здесь вести свое хозяйство в соседстве и при содействии туземного населения. Разумеется, сближение русских с инородцами и обрусение последних в XVI веке едва начиналось. В глубине своих лесов, вдали от главных рек, инородцы сидели сплошною массою, не зная и не видя московской власти; особенно вотяки, благодаря их удаленности, долго сохраняли свою обособленность и дикость. Мос­ковская колонизация захватывала пока только речные берега до окраины инородческих территорий, там, где эти территории соприкасались с ис­конными русскими заимками. Внутрь же страны московские люди еще не проникали или проникали очень мало. Таким образом инородческий мир, перейдя от татар к Москве, не сразу почувствовал смену власти, и в его тайниках, еще недоступных московскому наблюдению и вмешательству, шла своя особая жизнь. Одна из самых видных и важных частностей этой жизни заключалась в том, что татары, потеряв политическое господство в своем царстве, не потеряли экономической силы. Под кровом русской власти они продолжали, в качестве уже государевых помещиков, захват и закрепление за собою инородческих земель и их ясачного населения. Ус­пех их был тем вернее, что они еще сохраняли за собою престиж старых господ края, а затем они лучше русских знали самый край и строй инород­ческих отношений.