Очищение молитвой

— Помню, как началась война, мало кто вообще представлял у нас, что происходит. Да что там говорить! Я часто думаю, что в первый день про наш центр вообще забыли. А может, не до того им было, не до нас… Ну, этим, в Москве, наик. Как у нас было тогда? Прихожу с утра в столовку, а там уже как улей гудит — война… На усиленный режим нас ещё по весне поставили. А, да. Ведь я ротой обеспечения командовал. Аэродромная безопасность… Потом сообщают: по Москве крылатками американцы вдарили. Никто ничего не знает, что делать — неясно, нас всех собрал комцентра, полковник Дауров. Сам чёрный весь, испуганный, невыспавшийся… Это позже уже приказ пришёл: передислоцировать наши вертушки. Вертолёты наши в ночь ушли. А, как оказалось, чертовщина эта уже началась вовсю, наик. Нас в первые дни не затронула — военная часть всё же, режим. А ребята, у кого не в городке, а в Торжке семьи, да знакомые, начали рассказывать — что творится. Сначала не верил никто… Дауров вызвал меня и дал приказ: силами роты обеспечить сохранность имущества центра, склады, технику и территорию. Я тогда смотрел с вышки аэродромной на окрестности — город горел, всё вокруг пылало… Кошмар! Люди начали ломиться к нам из города практически в первый день. Сначала сдерживали, потом я рукой махнул. Открыли. Вот тогда-то мы и прозрели… Знаете ведь — век электроники, наик. Наснимали, нафотографировали, порассказали — что там, за забором-то. Дауров сказал: потерпите несколько дней, про вас не забудем. Куда там! На третий день связи уже не было. И люди идти перестали… Так я понял тогда: всё. Ну, народу у нас в центре человек триста собралось. Разного: и бабы с детьми, и старики, и молодёжь. А размести и накорми каждого! Да к делу приставь. Помню, день на шестой уже у меня старая язва и открылась… Проснулся — и словно режут. Врача в центре нет. Хоть плачь! И идти надо — и встать нет сил. Так пролежал два дня, а потом — что такое?! Вроде как отпускать начало. Нет, не сразу — полежал ещё, конечно, наик. И, как встал, так и почувствовал — словно силы вернулись! Запахи начал различать, знаете… Жить захотелось! Силы стало на троих! На тот момент ещё не подумал, что всё это взаимосвязано. Электричество потом как отрубило. Ну что, перешли на резервное. Генераторы задействовали. Из центра никаких новостей, сидим как в вакууме, наик. Ребята мои, смотрю, перешёптываться начали. Потом являются, говорят: тащкапитан, надо бы по домам. Ну что, собрали тогда мы вече… Поставили вопрос. Я знал: не удержу. Понятно было — прошлая жизнь закончилась, другая теперь. Конечно, мы военные — присягу приняли, Родину защищать. Да где она теперь, Родина эта?! Если издалека теперь посмотреть, не до нас ей было. А теперь?! Что изменилось? Где та власть?! Сами мы теперь себе власть. А то, что было — то прошло. Не мог я людей держать, и кто хотел — тот ушёл. Но многие — остались. В первую очередь, конечно, были мертвяки, наик. Дежурили по территории группами, кто прорвался — отстреливали. Потом, со временем, напор их иссяк, стало спокойнее. Но это к зиме уже, к той, к первой… А сначала — да, до черта их было, мертвецов…. ЭТОТ появился осенью. Далеко… Люди тогда струхнули: Второе Пришествие. Бабки, что остались у нас, церковь в клубе оборудовали. Какую — никакую, службу поставили. И ведь действительно, страшно было! Ну ладно, это потом уже, когда вылазки стали делать, уразумели — никакой это не Христос. А что это? Или кто? По сей день — вопрос. Ну, у вас, наверное, было так же. А как по-другому?!

Месяц почти просидели за стенами. Припасов много, топливо есть, генераторы работают. Но понимали же — всему есть придел. Техника — почти вся осталась в центре. Вертушки ушли, а боезапас остался. То, что оставили нам, потихоньку с ребятами привели в порядок. Начали занятия по огневой подготовке и тактике с нашими гражданскими. К концу августа начали вылазки. Сначала — в Торжок, потом дальше, кругами, кругами. Очень много мертвецов рыскало тогда — патроны текли рекой. Я поручил подсчитать — и прослезился… Короче, зиму худо — бедно перекрутились, по весне стало легче. Бабы огороды раскопали, зверь появился… Мы, короче, стали организовывать вылазки по весне. А чего ходить вокруг да около?! Пошли на броне в Тверь. Вот там-то мы и нарвались на того фээсбэшника. Тогда и началась у нас эта эпопея с этим вот. С Окулистом.

Звиад выдохнул, возвращаясь из своего прошлого, из тех дней. Люди, затаив дыхание, ждали продолжения его рассказа. Закурив и выдохнув дым, капитан протёр глаза и продолжил: