Одержимость справедливостью

— Ну, что, понял анекдот? — скалился Петрович, — баб всегда слушай, только ненавязчиво. Они сдадут всех мужьёв, начальников, любовников. Короче, закатал я анонимку в министерство, о нецелевом использовании средств. Проверять приехали какие-то мелкие шавки. Директор их даже не принял. Типа, кто он, а кто они. Провели проверку, я сам помогал им акт составлять. Уехали. Через месяц я новую телегу накатал, тоже мелочь какая-то, ничего драматического. Снова шавки приехали, уже другие. Директор с ними, тоже по-хамски. Снова формальная проверка, формальный акт, уехали. А я, с небольшими интервалами, продолжал сигнализировать. И, как и следовало ожидать, директор сорвался. Наорал на очередную комиссию, обозвал бездельниками, которые «своими глупостями мешают работать» ему, великому. В следующий раз комиссия приехала во главе с заместителем министра. Года не прошло, и директор зашатался. Работать ему действительно не давали. Он сам не заметил, как настроил против себя всё министерство, каждого чинушу, а заодно и местный обком. И тут я ударил тяжёлым оружием. Послал анонимку ему самому, но не формальную, со всякими там призывами, как в министерство, а просто письмо без обратного адреса, написанное на бабский манер, с очень коротким текстом: «Следи за своей женой». Личные письма на его имя, секретарше открывать не положено. Она ему в закрытом конверте отдаёт, чтобы он сам вскрывал. Он сходу взял, прочитал, фу, говорит, гадость какая, и в урну выбросил. А она потом вытащила из урны потихоньку, и прочитала. Мне же потом сама и рассказала. Новость-то какая, директор, оказывается, рогоносец. Бабёнка у него, пальчики оближешь, не зря на жену обменял. А времени-то, для неё у него нет. Работать некогда, нужно же с комиссиями сражаться, а чтобы план давать, приходится на работе допоздна оставаться. А у неё там «ужин» стынет. Ни одна баба такого не простит, кем бы ты ни был. Говорят, Наполеон сказал: «Никто не герой перед своей женой». Бабы в заводоуправлении шушукаются. Кто-то стуканул очередному проверяльщику, типа не трожьте нашего директора, у него дома проблемы. Кто-то видно ему посочувствовал, типа мы вас понимаем, но нужно же и о заводе думать. Дальше, я за что купил, за то и продаю. Бабы говорили, что директор-подлец несправедливо обидел свою красавицу подозрениями, и она, чтобы ему отомстить за это, таки наставила ему рога, чуть ли ни с первым встречным. Очередная комиссия нашла директора, в своём кабинете спящим на полу. Из партии исключили, бабёнка его, от него ушла. Очень мне хотелось на него посмотреть. Нашёл его, вижу, идёт бутылки сдавать. Я подошёл, здравствуйте, говорю, помните меня? Ну, и кто теперь ничтожество? Соображал он долго, а потом как заревёт, — так это ты?! А я говорю, — заткнись болван, не хулигань, а то я сейчас участкового позову.

Зря это я тогда, пришлось сваливать. Плата за удовольствие. У него связи везде оставались, могли достать меня. Вот так я и стал художником.

— Так что, тебе скрываться пришлось?

— Да нет, давно это было. Не знаю, жив ли он сейчас. Я уехал так, на всякий случай. Официально ему бы помогать никто не стал. Даже если бы ему поверили, даже если бы меня допрашивали, ну и что? Если бы он не был виноват, его бы не сняли. Как у нас говорят, «честному человеку бояться нечего». А то, что какой-то подчинённый сигнализировал, но не подписывался, так это понятно. Боялся мести начальника.

— Так зачем ты прятался? Не понимаю.

— Что тут понимать? Он наверх, как забрался? Наверняка, мордочка в пушку. Мало ли, наймёт кого-нибудь. Возьмут, да и грохнут.

— Грохнут? Убить могут? — я снова почувствовал себя не в своей тарелке.

— А как ты хотел? Ты отнимаешь у него всё. Он же живой труп. А если он сумасшедший? Кинется с ножом….

— Жестокий ты человек, Петрович.

— Я жестокий? А ты, нет? Меня оскорбили, я мстил. А ты, за что ненавидишь своего друга? Может, расскажешь? Да я и так понимаю, ты от зависти готов его сожрать. Разве нет? Так и скажи, хочу сожрать, хочу, чтобы он кровью харкал.

— Петрович, ты не понимаешь, он преследует меня всю жизнь, дорогу мне перебегает! Я хочу, чтобы его не было!

Глава-50 Философия

— Не ори, дурак, услышат, — Петрович подошёл к двери и приложил ухо, послушал. Затем открыл дверь и выглянул в коридор, — никого нет, сдерживай эмоции. Серьёзные дела начинаем. Если будешь дёргаться, я с тобой не пойду. Понял?

— Понял, — промямлил я, хотя ничего не понял.

— Так, теперь слушай и делай, как я сказал. Если что непонятно, спрашивай. Никакой отсебятины, всё решаем совместно.

— Я не понимаю, Петрович, чего делаем-то? Куда пойдём, ты ничего не объяснил.

— Как не объяснил? Будем тебя директором делать. На это уйдёт год-два. Согласен?

— А тебе-то что с этого, Петрович?

— Да, надоело мне по стенам ползать. Не художник я, не моё это дело. Буду твоим заместителем, в офисе хочу работать. А дальше посмотрим.

— Может, ты сам директором хочешь? А меня используешь?

— Беспартийный я, и диплома, как у тебя нету. Да и возраст уже не тот. Нет, мне в тени нужно оставаться. Буду, серым кардиналом.