Одержимость справедливостью

— Петрович, ты так говоришь, как будто только от тебя всё зависит. Тут вон сколько начальства набежало, директора назначать. Одно дело спихнуть кого-то, а назначают-то сверху. А ты одного директора снимешь, другого директора назначишь, и ещё и заместителя. Так что ли получается? Что-то я сомневаюсь.

— Не хочешь, значит, боишься. Ну, как знаешь, — стиснул зубы Петрович.

— Да, хочу я, хочу. Только не вериться что-то.

— Хочешь, чтобы я тебя уговорил. Нет уж, я и так много сказал. Жаль, ошибся в тебе.

— Ничего не ошибся, я понять хочу, как такое возможно. Объясни, я тебя не подведу.

— Ладно, я бы тебе и так объяснил. Смотри, не подведи. В общем так, система — гнилая.

— Какая система? Не понял.

— Да, заткнись ты, я же рассказываю. Вся система гнилая, весь ваш строй, коммунистический. Что ты мне рожи строишь? Это же не политинформация на собрании, я тебе суть говорю. Сколько народу село по доносам, ты не знаешь, а я помню. У меня отец отсидел 10 лет. За то, что слушал анекдот.

— Как это? Рассказывал, наверное, а не слушал.

— Нет, именно слушал. Мужики после работы собрались на троих сообразить. Купили бутылку, сообразили. Ну, пока пили, один анекдот про Сталина рассказал. Посмеялись и разошлись. А через три дня, папашу загребли. Один из трёх собутыльников донос написал, его не посадили. А рассказчика того и папашу, упекли, за то, что слушал и не донёс. Вот так вот. Система — гнилая. Власть — слабая. Она своих людей не защищает.

— Это-то при Сталине власть слабая была? Да под ним вся страна стонала! — подобное заявление я слышал впервые. Похоже, Петрович, человек не совсем адекватный, или вообще сумасшедший. Ой, зря я с ним откровенничаю.

— Во, во, внушили вам, дуракам, а вы повторяете, как попугаи. Даже скучно разговаривать, — для убедительности Петрович зевнул, — говоришь страна стонала? Я тебе, как юрист скажу. Вот, ты говоришь, Сталин главным был, ну в смысле власть его сильной была. Я потом об этом много думал. Сталин далеко, он с наганом по квартирам не ходил. Может, НКВДшники сами виноватых назначали? Но ведь нет же. Их ведь тоже проверяют. Просто так ходить и сажать всех подряд, это дураки выдумали. Нужно хоть какое-то основание, зацепка. С чего ты вдруг к человеку привязался. Если основание есть, ну там оговор под протокол, или донос, всё, работа пошла. А фабриковать самим, намного сложнее. Короче, как ни верти, нужно основание. И ни какое-нибудь там, типа — «одна баба сказала». Донос должен быть со знанием дела, с фактами, правдоподобными! Если человека не знаешь, то, как же ты такой донос напишешь? Значит не Сталин, а доносчик решает, кому жить. Он использует НКВДшников, как инструмент, дубину или топор. И система, власть, это ему позволяет. Думает, что так врагов своих так уничтожает. Это что, наивность, или глупость? А НКВДшникам что, тот, кто больше наловил врагов народа, начальником становится, зарплата выше, кабинет отдельный. Подумай сам, что проще и быстрее, в засадах ночами сидеть, доказательства по крупинкам собирать, или, не вставая из-за стола, читать анонимные доносы? Всей работы-то, сходить в подвал, да отбить кому-то почки. Всё, признание в кармане. Это что, Сталин заставил? Ему это надо? Я ещё тогда долго об этом думал. Русские вообще по натуре склочники. То на улице подерутся, то с соседями скандалят. Сотни лет в конфликтах и разборках. Предпочитали дань монголам платить, а со своими договариваться не хотели. Успокоилось, заметь, только тогда, когда возникло единое государство, Империя, где распри стали пресекаться. И монголов всех, на хрен. А когда большевики власть взяли, то действующих механизмов, не допускающих беззаконие, не создали. И снова началось. Такое государство, слабое изнутри. Сталин, Сталин далеко, А на местах, процветало самодурство! «Перегибы на местах», как он сам говорил.

— Ну Петрович, это же давно было, сейчас-то всё по-другому.

— Ничего не по-другому. Люди те же остались. Вот ты свой донос, зачем написал? Ты что, о коммунизме пёкся? Ты свой шкурный вопрос решал.

— Петрович! Ты не прав, я с несправедливостью боролся.

— Вот так и все, кто за должность, кто за жилплощадь, кто за бабу, да мало ли за что. У каждого своя справедливость. Если бы следователи не сачковали, не боялись брать ответственность, а честно всё расследовали, многих не посадили бы. И директора моего, никто бы не снял. Ведь он действительно старался, на систему работал. Вся-то вина его была только в том, что он хам. Так ему, про это вообще ничего не сказали. Вместо того, чтобы разобраться и одёрнуть его, и пусть бы и дальше работал, мужик то на своём месте, а они его по стенам размазали. Гнилая, несовершенная система. Подумай сам, я манипулировал целым министерством, и обкомом в придачу. Структура сама себя защитить не может.

— Зачем ты мне всё это рассказываешь? Я тут при чём? Я политикой не занимаюсь, — страшный человек этот Петрович, подумал я. А его тут, все сереньким выпивохой считали.

— Зачем рассказываю? Директором стать хочешь? Тогда слушай меня. Мы всем этим воспользуемся. Восстановим справедливость.