Одесситки

Сегодня женщины на станции обсуждали, как выгоднее оформлять пенсию. Анна Павловна, как всегда, участия в общем разговоре не принимала. Что обсуждать? Обсуждай не обсуждай, что начислят, то и получишь, тем более с ее окладом санитарки. Ей бы только дотянуть до той пенсии, а там видно будет. Главное в жизни она сделала, поставила на ноги двух дочерей, обеим дала высшее образование. И девочки, что одна, что другая, — трудолюбивые, умницы. Дотянуть бы до пенсии, шутка ли сказать. Раньше младшая Оля могла прибежать после института помочь, а теперь, она сама уже работает, да так далеко, за городом. Дочери настаивают, чтобы она оставила работу, не дожидаясь пенсии. Наивные, думают, что на их инженерные ставки можно прожить. Этерия Фёдоровна — теперь главный врач мясоконтрольной — рассказывает про какую-то свою знакомую, как та, всю жизнь не работая, приженила на себе старого генерала, тот благополучно помер, и она как вдова получила генеральскую пенсию. Вот так, бабоньки, надо уметь жить, а сейчас эта особа завела себе молодого любовника, так вы ее знаете, это же наша клиентка — Райка крашеная, та ещё проблядь. Во время войны со всеми румынами перетаскалась, а потом, после войны, и наших не меньше полка пропустила. Умеют люди жить, устраиваться. А здесь?

И Этерия Фёдоровна смахнула слезу. Все замолчали.

Да, истории, в которую попала сама Этерия, не позавидуешь. Её родителей арестовали ещё в 37-м и, как говорится, с концами. Друг отца получил в это время новое назначение и увёз с собой девочку. К 10-му классу между Этерией и их сыном возник роман, их благополучно поженили, и родилась дочь. Потом оба закончили институты, перебрались в Одессу, она устроилась па мясо-контрольную, а муж стал преподавать в Политехническом институте. Когда отец умер, у шестидесятилетней свекрови появился дедок. Свекровь жаловалась на плохое самочувствие, её обследовали, нашли вроде опухоль. Столько шума было, носились с ней по разным клиникам, а опухоль все росла и росла. Перед самой операцией её посмотрел гинеколог и ахнул: бабулька на сносях. Вот это дедок, да и бабулька хороша, родила мальчика на раз и пикнуть не успела. Дедка, конечно, погнали в шею. А что делать с новорожденным? Судили-рядили, уговорил Этерию муж записать дитя на них. Чего им это стоило, помалкивали. Так у Этерии с мужем появился сынок. Бабка его грудью кормила, а мамой он Этерию называл.

Старшая дочь, ещё учась в институте, вышла замуж, родила. А муж соблазнил студенточку у себя в институте, та родила ему на минуточку целую двойню. И он преспокойненько оставил Этерию со своей мамочкой и братиком-сынком. И теперь Этерия пашет, как проклятая, на три семьи: помогать нужно и дочери с ее семьей, и бывшему мужу с двумя близнецами, и самой со свекровью и малым выжить надо — такая уж она дура уродилася. «А что делать? В каждом дому по кому», — думала про себя Анна Павловна.

Она-то одна подняла своих девочек, ничего ни у кого не просила, ни у государства, ни у людей. Жизнь так сложилась, назад не вернуть, всё война проклятая. Знали бы бабы с мясо-контрольной, что к ней посватался капитан, весь в орденах и медалях, вот бы в обморок попадали. Так дочери засмеяли. Зачем он тебе нужен. Действительно, зачем он нужен? Своё я давно отлюбила и отстрадала, Джованни, Джованни, выбрался ли ты живым из этой мясорубки? Не суждено тебе знать, что у тебя выросла такая красивая и умная дочь — настоящая капитанская дочка Аллочка. И других капитанов мне больше не надо. И у дочери твоей, Джованни, был отец, любящий отец. Анне иногда казалось, что Павлик Нанкин больше любит её дочь Аллочку, чем свою жену.

Павлика Нанкина Анна знала давно, он работал на барже матросом у её отца ещё задолго до войны, до её встречи с Джованни. Тогда она сама была молоденькой дочкой капитана, а Павлик только отслужил армию. Краснел и бледнел при виде Анны. И потом, когда она уже вернулась из Ташкента с Аллочкой под сердцем, и жить не хотелось. Это он, благодаря Лёньке, младшему Аниному брату, который поднял аврал на судне: человек за бортом, догнал её всё-таки на шлюпке в открытом море и спас.

Судьба... Любил, по-настоящему любил. Уговаривал расписаться, чтобы у ребёнка был отец, но она ни в какую не соглашалась. Верила, Джованни вернётся и что-то придумает. Но Джованни не возвращался, и маленькая Аллочка тянула к Павлику ручонки: папа! Нанкин специально перешел на работу в рыбацкую артель, чтобы подольше быть на берегу, чтобы каждый вечер заходить в гости с гостинцами, часами играть с ребенком. И через два года на майские праздники они расписались. Анну как подменили, куда подевалась весёлая хохотушка? Дом, порядок, чистота, приготовление пищи занимали всё её время. Ей завидовали подруги: это же надо, после всего... еще такого парня отхватила.