Одесские рассказы

Таким образом, прибытие «Кандидата» положительно сказалось на работе слесарей КИПиА пелеховской лаборатории. Не имея дополнительного заработка на работе, «Посмитный» стал относиться к своим обязанностям с «холодком». Он стал часто уходить преждевременно с работы, особенно во вторую смену, иногда сразу же после ухода начальника. Как-то раз он, как обычно пришел на свою смену в 16-00. Когда он крутился на работе, он завел какой-то ничего не значащий разговор с Пелехом. Поговорив минут 20 с «Посмитным», ничего не подозревающий начальник собрался уходить. Ратушняк, продолжая беседовать с ним, тоже вышел с ним из лаборатории. Болтая они пришли на проходную завода, через которую все еще шел поток работников, закончивших работу в первую смену. Вышли из завода они тоже вместе, попрощавшись пошли каждый в свою сторону. Прошло три дня. Пелех, как обычно шаркая по коридору и звеня ключами натолкнулся на «Посмитного». Вдруг его что-то осенило. – Коля!– остановил он Ратушняка, помнишь три дня тому назад мы вместе шли домой?

Ну? ответил Коля.

Так по моему ты был на второй смене? -

Ратушняк сделал удивленное лицо: Вениамин Моисеевич, если мы шли вместе с Вами домой, то как же тогда я мог быть во второй смене?

Да, действительно, удивился Пелех, как это я мог не подумать?

Вот оно пагубное действие склероза, которое угрожало карьере Вениамина Моисеевича! Склероз со временем все усиливался и усиливался, приводя начальника заводской лаборатории к неприглядным ситуациям. Он мог целый час искать свои ключи, связка которых у него все время была в руках. Или быстро идти куда-нибудь, а потом остановившись долго вспоминать куда шел. Для окружающих уже давно было понятно, что ему пора отдыхать. Но Пелех даже мысли не допускал, что бы уйти в отпуск, ведь в таком случае его, на время отпуска, должна была замещать ни кто другой, как инженер-химик заводской лаборатории Юля. Это приводило в ужас не только его, но еще и лаборантку 5-го разряда Марью Михайловну Бармас. Бармас раз и навсегда заявила, что если эта Юля будет временно исполнять обязанности Пелеха, то она тут же уволится, что для Вениамина Моисеевича было страшней «варфаломеевской ночи». Кроме Марьи Михайловны он никому в лаборатории не доверял. По этой самой причине не принимал на работу кладовщицу и вынужден был сам выписывать и получать со склада все химикаты и другие материалы. Он также был в лаборатории единственным материально- ответственным лицом. Многие материалы, которые Пелех считал дефицитными и особо ценными, он хранил не в кладовке с химикатами, а у себя в кабинете, где также была расположена фото-комната для проявления фотопластинок к спектрографу и металлографическому микроскопу, которые располагались здесь же. Постепенно в этой фото-комнате скопилось такое количество дифицита, что в нее трудно было попасть. Правда иногда Вениамин Моисеевич умудрялся избавляться от этих излишеств, да еще делал при этом доброе и приятное дело. Например, на международный женский день он , поздравляя своих сотрудниц, раздал им по одному «вафельному» полотецу, которое и так обязан был выдавать один раз в месяц, по пачке ваты( в те нищие времена вата с успехом заменяла женщинам гигиенические прокладки), а также собственноручно подписанными открытками.

А так, когда кто-нибудь приходил к нему с просьбой дать что-нибудь, он оставлял его за дверью, а сам скрывался в своей загадочной фото-комнате, где доставал эти «сокровища» из, только ему известных мест. Как-то к нему зашел его старый друг Яша и увидел у него на столе моток дефицитной синей изоленты. Учитывая ее дефицитность, Яша тоже захотел эту ленту иметь. Он обратился к Пелеху: – Веня, ( так Яша обращался к своему старому другу) дай мне изоленты.– Вениамин Моисеевич ворчливо ответил : «А где я ее тебе возьму?» Да вот же она -Яша указал на стол. Это всё, что есть-сказал Пелех. Ну дай хоть пол мотка-не унимался Яша. Старому другу Пелех отказать не мог, он достал острый сапожный нож и перерезал моток изоленты точно по диаметру, пополам. Взяв такую половинку в руки, он преподнёс своему другу обещанные полмотка. Яша онемел, увидев у Вени испорченную изоленту. Он не знал; хохотать ему или плакать. Говорят, что бывший друг Пелеха, Яша рассказал эту «хохму» всему заводу.

Да, много всяких неприятностей случались с Вениамином Моисеевичем из-за его безалаберности и упрямства. Марья Михайловна Бармас, как могла предупреждала своего начальника об его безрассудных поступков, но у него на все это был один ответ: – А гройсе цурес ( большое горе – идиш)!

Надо бы побольше рассказать об одном из самых ярких персонажей пелеховской «вороньей слободки» – Марьи Михайловне Бармас.