Одевая эпоху

В Европе давно уже признано, что мода, как и женщина, переменчива по своей сути. Мы знаем: то, что сегодня носят все, через двадцать лет будет производить впечатление маскарадного костюма, так же как рединготы наших прадедушек сейчас кажутся нелепыми и смешными. Этот закон природы не распространяется на одних лишь военных, т. к. исполняемые ими обязанности священны и почетны. В официальной военной газете в Париже были опубликованы изображения мундиров столетней давности, и они никому не показались опереточными костюмами, но, если бы рядом с ними изобразили гражданскую одежду тех времен, это зрелище вызвало бы громкий смех.

Не следует думать, будто каждая новая мода вводит определенный тип одежды, который должен навсегда вытеснить предыдущий. То, что она предлагает, – всего лишь вариант.

Модели Поля Пуаре, 1914. Фото – Жан Осси

В частности, новая мода, создаваемая кутюрье, – это подбор выразительных средств, имеющий целью подчеркнуть во внешности женщины выигрышные стороны, ранее не выявленные. Одни эпохи забывают о красоте волос, другие скрывают ноги, третьи прячут плечи и предплечья в пышные рукава и буфы. И мы правильно делаем, что открываем для себя поочередно все прелести женщины и с удовольствием обрисовываем их. Не забудем, что человек – единственное животное, придумавшее для себя одежду. Но его постигло наказание – необходимость постоянно изменять ее, вместо того чтобы остановиться на каком-либо одном фасоне или покрое и носить его до скончания века. Род человеческий – это своего рода Вечный Жид, пленник деспотической прихоти. Настоящий кутюрье привык смотреть вперед и заранее угадывать тенденции, которые со временем станут определяющими, поэтому задолго до самих модниц готов к невзгодам и сражениям, неизбежным на пути эволюции. И он удивляется, когда в Women’s Clubs[323] раздают листовки, организуют лекции, митинги и всевозможные акции протеста против того, что ему кажется логичным, неизбежным и уже установившимся.

Модели Поля Пуаре разных лет, 1910-е годы

Я вспоминаю, как моя жена возбудила всеобщее любопытство, появившись в дождливый день на палубе в сапожках из юфти[324]. Да, сапоги – мужская обувь, но ведь удобная и практичная. Так почему бы женщинам не носить их и почему бы женским сапогам не стать желтыми или красными, ведь это гораздо элегантнее? По-моему, такой вывод напрашивается сам собой. Это должно быть ясно всякому непредубежденному человеку. И тем не менее все заговорили о сапожках мадам Пуаре… И в отель «Плаза», где я остановился, пришли журналисты, чтобы сфотографировать эту экстравагантную новинку. Хоть я и считался самым смелым из парижских кутюрье, все же такого от меня не ожидали.

Через два часа после нашего прибытия, когда я пришел обедать в ресторан «Плазы», на столе лежала газета с фотографией: ноги моей жены в сапожках. Я стал самым популярным человеком в Нью-Йорке. Мне звонили по ночам, чтобы узнать, какого цвета у меня пижама. К счастью, я оставался предметом этого нескромного любопытства всего неделю, потому что следующим пароходом в отель «Пьер» прибыла новая группа знаменитостей. Вообще, если вы попали в Нью-Йорк и хотите что-то сообщить журналистам, надо сделать это в первую неделю, в противном случае, даже если вам потребуется опровергнуть чьи-то домыслы или просто уточнить не совсем верную информацию, на вас посмотрят как на ископаемое, и никто не станет вас слушать.

Платье от Поля Пуаре, 1920

Я приехал по приглашению мистера Курцмана, кутюрье с Пятой авеню, который, встретив меня на пароходе, сразу же завладел моей особой и не давал шагу ступить самостоятельно. Дело в том, что я служил ему знаменем, он использовал мою известность в собственной выгоде и в итоге сделал мою жизнь невыносимой. Пришлось обмануть его бдительность и сбежать из отеля до того, как он явился за мной. Я прогуливался в одиночестве по улицам, а мимо спешили по своим делам жители Нью-Йорка, те самые американцы, о которых мне хотелось узнать побольше. Я зашел в модный магазин и увидел там шляпку. Она мне понравилась, и я решил взглянуть на марку изготовителя и с удовлетворением увидел свою фамилию. Но рядом с этой шляпкой были и другие, или посредственные, или просто ужасные. И на всех было написано «Пуаре». Я взглянул на платья, висевшие на вешалках. Если бы они не были такими жалкими, я мог бы подумать, что нахожусь в помещении своего модного Дома, потому что на каждом была этикетка с моей фамилией. Я обратился к адвокату, тот повел меня к прокурору, потом к окружному прокурору. Мне вкратце объяснили, что подобные методы в торговле не противоречат американскому законодательству, и более того, оказывается, мне от этого только польза: мое имя станет известным в таких отдаленных штатах, как Висконсин, Коннектикут и т. д.

Модели Поля Пуаре, 1913/1914