Один день в Древнем Риме. 24 часа из жизни людей, живших там

Марция специально выбрала маршрут подлиннее: поездки сквозь оживленную суету большого города доставляют ей удовольствие. Еще одна причина ехать дольше – возможность дать второй шанс осужденным заключенным, которые могут встретиться ей по дороге. Время от времени охранники, ведущие человека к месту казни, например к Тарпейской скале у Капитолийского холма, могут встретиться со служанками Вечной Девы, спешащими по своим делам. Естественно, охранники уступают дорогу – консулы, трибуны и даже император должны так поступать, – и тогда, если весталка пожелает, она может даровать осужденному свободу, и его сразу отпустят.

Поскольку у палачей тоже есть чувство долга, они стараются, чтобы их путь не пересекался с маршрутом, которым обычно пользуются весталки, когда отправляются за священной водой. Марция, однако, любит давать богине шанс проявить милосердие и старается не пользоваться этой традиционной дорогой охранников.

На этот раз она встретила сенатора Офеллу, который занимал незначительную должность жреца, полученную благодаря Цейонию. В Риме посвящения в жрецы – это политические назначения, и весталки не имеют ничего против. Все потому, что большинство весталок являются младшими дочерями представителей старых аристократических семей, поэтому они не меньше интересуются политикой, чем остальные родственники. Весталки посещают званые обеды, которые устраивают жреческие коллегии, а это – отличная возможность послушать все свежие политические сплетни.

Однако никаких более древних записей об обычае и ритуале взятия девы не сохранилось, кроме как о первой, которая была взята царем Нумой. Но мы нашли Папиев закон, которым предусматривается, чтобы по усмотрению великого понтифика выбирались по жребию двадцать девушек из народа, и на собрании среди этого числа бросался жребий, и чтобы великий понтифик забирал ту девушку, [жребий] которой будет вытянут, и она становилась бы девой Весты. Но эта жеребьевка по закону Папия сегодня, как кажется, по большей части необязательна. Ведь если кто-либо благородного происхождения придет к великому понтифику и предложит для жреческой должности свою дочь, положение которой, по крайней мере, позволило бы соблюсти священные обряды, то в силу Папиева закона она становится [весталкой] по решению сената.

Авл Геллий. «Аттические ночи», 1.12[33]

На одном из таких обедов этот скользкий тип Офелла пытался подкупом, уговорами и даже угрозами добиться, чтобы Марция заявила, будто один из младших трибунов делал ей неподобающие намеки. Если дева-весталка выдвинет подобное обвинение, подозреваемый будет забит насмерть на Форуме. Поэтому Марсия с негодованием отвергла это предложение. Тогда сенатор заявил, что он вполне может выдвинуть обвинение сам, утверждая, что имела место связь по взаимному согласию.

Это ужасная угроза, страх перед которой живет в сердце любой весталки. Для богини девственность служительниц священна, и за бесчестие весталки Рим заплатит пожаром, голодом, землетрясениями или гибелью войск. Даже обесчещенная, весталка все-таки остается священной: казнить ее запрещено. Ее нельзя хоронить ни в городе (потому что она осквернила свои обеты), ни за городом (потому что она все еще весталка). Поэтому ее хоронят прямо в городской стене. Поскольку никому не позволено убивать весталок, ее ожидает страшная смерть. Весталку заставили бы спуститься по лестнице в маленькое помещение внутри стены. Дав ей воду, светильник и еду, которой хватает на единственный прием пищи, ее бы замуровали, оставив умирать от голода.

Так что у Марции есть причины не любить Офеллу. Она часто задается вопросом: если вдруг сенатор исполнит свою угрозу, вступится ли за нее богиня так же, как и за деву Тукцию несколько столетий назад? Несправедливо обвиненная, Тукция доказала свою невиновность, доставив в святилище Весты воду. Впрочем, воду она набирала из реки Тибр, а не из священного источника, а вместо урны использовала сито, с помощью которого весталки просеивали священную муку для жертвоприношений (латинское название этой муки – «molla», а самого жертвоприношения – «immolatio»).