Один плюс один

— Ты понимаешь, Том, Человечество остановилось. Мы совершенствуем технику, осваиваем океан, космос, окружаем себя комфортом, перекраиваем на свой вкус всю старушку-Землю… А мы, мы сами?! Мы остались такими же, как и пять, десять, сто тысяч лет назад! Но так не может продолжаться вечно. Рано или поздно Человечество должно сделать качественный скачок. Подняться на новую, более высокую ступень развития. Не технического — духовного. На новую ступень разума. Я не знаю, как это произойдет, но — произойдет! Уверен. Появится человек нового типа. Homo Cosmicus, я бы назвал его так. A Homo Sapiens вымрет, как вымерли неандертальцы. Все мы вымрем, — он налил себе и собеседнику. — Так выпьем же за новое Человечество и за погибель старого!

Джон отвернулся. «А говорит он лучше, чем пишет, — подумал Лэкер. — Может, из-за того, что пьян?»

* * *

Перед концертом Джон переговорил с Бенни с глазу на глаз.

— Ты помнишь, как стучал вчера? — спросил он.

— Конечно.

— Получилось просто здорово! Сегодня сделай то же самое.

— Хорошо. Сделаю.

На сей раз зал был почти полон. Слышались нетерпеливые возгласы — видимо, вчерашний концерт наделал шуму. Вот прошло традиционное представление группы, взвыла гитара Чарли, и первая композиция обрушилась на зал. Сегодня Джон получал от игры куда большее удовольствие, чем вчера. Быть может, он впервые по-настоящему поверил в себя и в своих товарищей, воочию убедившись: их музыка действительно чего-то стоит.

Джон с нетерпением ждал последней песни. Не забудет ли Бенни? Не собьется ли? Но Бенни не подкачал. Унылая и меланхолическая песня снова превратилась в яростную, пульсирующую мелодию, в которой слышалось не только сочувствие, но и злая боль. В зале снова плакали. И снова, как и вчера, после секундной тишины на музыкантов накатила волна аплодисментов.

— Эту программу можно давать месяца два: мы на ней хорошо заработаем, — заметил практичный Чарли, когда публика начала расходиться.

* * *

Эту программу они играли больше трех месяцев. Успев из холодного мрачного зала в Саутгемптоне перебраться в более просторное и новое помещение, находившееся ближе к центру Лондона. Аренда его стоила недешево, но расходы окупились с лихвой — зал всегда был полон.

В конце третьего месяца к ним на концерт явился представитель всемирно известной фирмы грамзаписи EMI. Когда музыканты завершили программу, он прошел к ним за кулисы и предложил записать альбом. Такой удачи они даже не ожидали. Разумеется, группа с радостью согласилась.

Альбом вышел через два месяца. Единогласно его назвали «Начало пути». Все пятеро верили: это действительно только начало. Впереди у них долгий и прекрасный путь к успеху и совершенству.

Чарли, Джон и Бенни усиленно работали над новыми совместными композициями. Ник и Дэвид тоже написали несколько песен — группа готовила новую программу. По общему согласию Джон включил в нее одну из своих инструментальных сюит. Теперь, когда группа уже получила некоторую известность, да и финансовый вопрос не стоял так остро, «Путь к вершине» мог себе это позволить.

Успех новой программы превзошел все ожидания. Композицию Джона не только не отвергли — она вызвала бурю оваций! Джон торжествовал. Они выпустили еще один альбом под названием «Вторая ступень», и Джон с новой энергией принялся за работу. В нем кипела жажда творчества, он был уверен, что сможет создать музыку, которой до сих пор не существовало, нечто новое, более возвышенное, открыть неизведанную страницу в музыке. Он чувствовал в себе силы для этого…

* * *

…Прошло два года со дня создания группы. К тому времени «Путь к вершине» записал уже четыре альбома, и в хит-параде занял третье место. У всех пятерых появились солидные счета в банке; понемногу звон денег начал заглушать голоса гитар и органа, музыка становилась все более однообразной. Болото шоу-бизнеса постепенно засасывало группу, как и многих их предшественников. Джон и Бенни еще пытались что-то сделать, но чувствовали, что и сами все глубже увязают в этой трясине.

В тот день они, как обычно, сидели в кабачке у Элма — это стало уже своего рода традицией. Сегодня на концерте они сыграли песню из своей первой программы, и публика снова плакала. Музыканты и сами находились еще под впечатлением, и потому почти не разговаривали.

«Ведь могли же раньше, — думал Джон. — Всего два года назад. Слушатели плакали от наших песен и ревели от восторга. Мы знали, что пишем настоящую музыку. А сейчас…»

Кто-то тронул его за плечо. Джон обернулся. Перед ним стоял человек в потрепанном сером костюме, сохранившем, однако, былой лоск. Под костюмом наблюдалась мятая рубашка без галстука. Джон с трудом узнал его: писатель-фантаст, которого он видел здесь последний раз около двух лет назад. Тогда он еще разглагольствовал о том, что Человечество должно переродиться внутренне. Или что-то в этом роде.

— Разрешите с вами переговорить, мистер Лэкер.

— Пожалуйста.

Джон махнул рукой остальным — мол, я вас покину ненадолго — и пересел за соседний столик. Он напряг память и припомнил: писателя зовут Эдвард Мак-Кейз.