Один среди «тигров»

Сделав отметку, Соколов задумался. Если танки идут по определенному маршруту, по направлению к какой-то цели, то можно предположить, что они так и будут идти в одном направлении, по одному азимуту. Значит, сейчас их надо искать северо-западнее отсюда, километрах в сорока. Скорость у танков, конечно, немаленькая, но они прячутся, ищут скрытые пути или передвигаются только в темное время суток, осторожно и без света фар. Куда они могут идти? К Узловой станции могут? Могут. Вдоль рокадной магистрали выискивают легковые машины старших офицеров? Вполне может быть. К случайным целям в виде госпиталей и тыловых служб? Возможно, но в таком случае нет необходимости двигаться по прямой в одном направлении. Хотя если их ждут на каком-то определенном участке фронта, то и это возможно. Тем более может оказаться и так, что немцы на этом участке планируют наступление. И двенадцать тяжелых немецких танков, которые ударят по советским танкам с тыла, будут хорошей помощью атакующим фашистам.

– По коням, хлопцы! – увидев приближающихся Омаева и Бочкина, воскликнул Соколов и стал складывать карту.

– Семен Михалыч, выходите на большак. Омаев, связь с самоходами. Передай, что идем общим направлением на Поповку и Ключи. Встречаемся на развилке в десяти километрах от Поповки.

– Есть идеи, командир? – осведомился Логунов, когда «Зверобой» тронулся.

– Есть, но я в них не очень уверен. Понятно, в каком направлении немцы двигались по нашим тылам, но не факт, что они продолжают двигаться так же. Но выбора у нас нет. Пока идем на Поповку, будем расспрашивать жителей деревень. Местные пацаны – народ глазастый.

– Товарищ лейтенант, – послышался голос Омаева, – батя на связи. Срочно.

Если комбат до сих пор не вызывал Соколова, значит, все было хорошо. По крайней мере, Никитин не мешал поискам и не позволял мешать другим. Но если он вышел на связь, да еще и потребовал «срочно»… Это могло означать неприятные новости или требования вышестоящего командования. А командование, как известно, имеет свое мнение по всем вопросам, и оно сильно отличается от мнения командиров среднего звена.

Соколов сидел в люке башни своей «тридцатьчетверки» и смотрел на деревню, от которой остались только трубы да два десятка свежеструганых крестов над могилками на погосте в стороне. Сердце танкиста сжалось. Когда смотришь на погибших солдат, на солдатские могилы, сердце так не сжимается. На то она и война, на то они и солдаты, чтобы сражаться и умирать. А вот когда мирные жители, старики, женщины и детишки погибают, смотреть очень тяжело. Неправильно это.

– «Зверобой», я «Береза», – донеслось сквозь треск эфира. – Как идет охота на кабана?

– «Береза», взял след. Судя по повадкам, это кабан. Нахожусь в двадцать третьем квадрате, двигаюсь на северо-запад. Два ствола при мне.

– «Зверобой», «Третий» нервничает из-за кабана. Требует активизировать поиски.

– Понял, «Береза». «Зверобой» уверен, что взял след, охота будет удачной.

– Будь на связи, «Зверобой». Выходи в эфир утром и вечером. Удачи!

Логунов вылез из люка и уселся рядом с лейтенантом. Шлемофон он сдвинул на затылок и с наслаждением подставлял лоб встречному ветерку.

«Тридцатьчетверка» пошла мимо поста военных регулировщиков. Светловолосая девушка с полными красивыми губами улыбнулась танкистам. Логунов не удержался и крикнул: «Красавица, не скучно тут одной?» Но тут из землянки вышел суровый боец с большими усами. Наводчик тут же поднял руки: «Все, сдаюсь! Я ушел, меня уж нет!»

– Хорошие девочки – регулировщицы, – сказал он, глядя назад, где девушка флажками подавала команды колонне грузовиков. – И ведь не боятся! Одни, и в снег, и в дождь, а все стоят.

– Ты сам знаешь, Василий Иванович, что на войне боятся только первые дни, а потом либо ты привыкаешь, либо тебя убивают. Вот и все. Тут нельзя бояться – не выживешь.

– Это точно, – согласился Логунов, а потом схватил лейтенанта за рукав комбинезона: – Приехали!

Брод впереди перегородили грузовики. Река была не очень широкой, но брод был слишком узким, почти в одну колею. Два водителя устроили затор. Одна полуторка окунулась капотом в воду и теперь была не в состоянии выбраться, буксуя и зарываясь в речной песок. Вторая машина, которая с лихостью попыталась обойти завязшего собрата еще в самом начале, едва не перевернулась и теперь, свесив в воду край брезента, которым был накрыт кузов, стояла под таким наклоном, что казалось, вот-вот рухнет на бок. Со стороны села шел гусеничный трактор «ДТ» – на выручку горе-водителям.

– Что делать будем, Алексей Иванович? – раздался в шлемофоне голос Бабенко. – Это надолго. Поможем ребятам? Вытащим?

– Нет, к ним вон трактор из села едет, – ответил Соколов, доставая карту. – Семен Михалыч, давайте назад. Возвращаемся до поста регулировщиков, а потом едем строго на север. Там проселок есть, выведет нас к железнодорожному переезду. Сделаем крюк в пару километров, но по времени будет быстрее.

– Понял, – отозвался механик-водитель. – Самоходки все равно ко времени не успеют. Еще будем их ждать.