Один в поле воин

– С мамой опять плохо, – виновато объяснил Макс. – У неё по новой бред начался, что опёка нас с Дашкой отберёт и в детдом отправит. Вчера весь вечер плакала, тискала нас всё время, как мелких. А сегодня с утра решила, что делать. Короче, ещё раз квартиру менять, уехать на другой конец Москвы, и чтобы адрес никто не узнал… чтобы никакая тётя Галя… Продать эту квартиру, продать дачу, и купить что-то приличное где-нибудь на проспекте маршала Жукова… она там работала, когда ещё папа жив был, ей там места нравятся… У неё такие идеи иногда возникают… Мы же и сюда во втором классе переехали, и в гимназию нас бабушка устроила… не мамина мама, баба Света, которая с нами живёт, а другая бабушка, папина мама, баба Варя. Она вообще крутая, у неё бизнес, но маму она не любит, и мы с ней редко видимся.

– Во как? – удивился Саня. – А я думал, вы с Дашкой с первого класса в этой школе…

– Со второго. А раньше на Сходненской жили. Короче, я почему тебя зову – когда у мамы опять такое, а кто-то чужой приходит, она успокаивается… соображает, что нужно притворяться, будто у нас всё хорошо… а потом, на другой день, ей уже получше. Главное, чтобы она сегодня никуда не дёрнулась, ни на какую дачу… прикинь, если туда ломанётся, в таком состоянии.

Саня прикинул: картина и впрямь получалась нехорошая. Приедет на дачу, начнёт плакать и биться в истерике, соседи вызовут «скорую»…

– Значит, нужно просто изобразить одноклассника? – деловито спросил он. – И этого достаточно?

– Надеюсь, – кивнул Макс. – Да что там изображать? Ты и есть одноклассник.

– А Дашка не будет злиться, что ты меня привёл? – на всякий случай уточнил он.

– Не будет, – вздохнул Макс. – Наверное. Ты, главное, про Жабу с ней не говори… больная тема.

– Ага, понял! А с мамой про что нельзя говорить?

– Ну… – задумался Макс, – не надо про политику, а то она опять насчёт ювенальной юстиции заведётся. Про бабушек тоже не надо, ни про ту, ни про другую. Лучше про школу, про себя… типа какие у тебя интересы, какая семья, всё такое…

– Сделаем! – пообещал Саня. И подумал, что, наверное, даже и без белого шарика можно обойтись. Ну, в крайнем случае придётся гладить ей мозги.

…Снегирёвы, оказывается, обитали довольно далеко от школы – в краях, где Сане раньше гулять не доводилось. Было здесь довольно тихо – кирпичные пятиэтажки, засаженные тополями и сиренью дворы, длинные ряды гаражей, узкие асфальтовые дорожки, изрисованные цветными мелками.

Оказалось, они тоже живут на четвёртом этаже, и даже номер квартиры совпадает – пятьдесят два. Только вот лифта не было вообще.

– Бабушке тяжело, конечно, – словил его мысль Макс. – У неё же сердце больное. На той квартире, на Сходненской, лифт был. Зато здесь, мама говорит, место спокойное… зелёное… Заходи, давай. Вот тапочки. Мама, привет! – крикнул он громко и как-то слишком весело. – А я не один!

– Ты не сказал до сих пор, как твою маму зовут! – шепнул ему Саня, расстёгивая кроссовки.

– Да? – удивился Макс. – Елена Сергеевна!

…Елена Сергеевна Саню удивила. Он-то представлял себе истеричную тётку с красными пятнами на щеках – примерно как у Елеши, заплаканную, то и дело вздыхающую. Всё оказалось иначе.

– Добрый день! – улыбнулась снегирёвская мама, выйдя в прихожую. – Голодные?

Была она невысокого роста, худая, с такими же густыми чёрными волосами, как и у Макса с Дашей. Взгляд серых глаз оказался приветливым, как и улыбка на тонких губах, а ямочки на щеках (без всяких красных пятен!) чем-то напомнили Сане тётю Таню Овсянникову. Что-то общее было в форме лица, в повороте головы, в длинных тонких пальцах (Саня знал, что такие называют «музыкальными»). Никакого сходства с той истеричкой, какую он мысленно себе нарисовал. Совсем не верилось, что у этой спокойной, приветливой женщины не в порядке с головой, что она лежала в психбольнице, да и совсем недавно, как говорил Макс, несла всякий бред. Может, он просто прикололся? Но тут же вспомнился турслёт, лес, ливень… и вообще, так не шутят.

– Мама, познакомься, это Саша Лаптев из нашего класса! – представил его Макс.

– Очень приятно! – кивнула она. – А меня зовут Елена Сергеевна, я мама вот этого оболтуса и той оболтусихи, которая сейчас играет за компьютером. Так вы голодные, после практики?

– Голодные! – твёрдо заявил Саня. С женщинами, особенно незнакомыми, именно так и надо: их следует ловить на свой желудок, будто на рыболовный крючок.

– Тогда мойте руки – и за стол! А я сейчас разогрею! – и она скрылась за дверью кухни.

Зато выползла из комнаты Даша – мрачно оглядела Саню, сказала:

– Ну, привет… Типа давно не виделись. Тебе Макс уже рассказал? – мотнула она головой в сторону кухни.

– Угу, – кивнул Макс. – Как она сейчас?

– Чуть лучше, чем ночью, но на дачу собирается… только не сегодня, а в субботу. Сообразила, что в четверг никакого председателя она не застанет.