Один в поле воин

Он отошёл на несколько шагов, к тем кустикам, куда они совсем недавно бегали с Егором. Сел на корточки, обхватил ладонями непонятно когда оцарапавшиеся коленки, закрыл глаза, мысленно толкнул белый шарик. Самое сложное здесь было – сочинить образ цели. Вот машина. В ней до фига всяких железок и пластмассок, в ней провода, по которым бежит электрический ток, в ней даже компьютер, который этими токами управляет. И если представить, что вся электронная начинка – она словно светящаяся паутина, достигающая своими нитями до всякой детальки… Пускай эта паутина будет зелёной. Вернее, зелёные нити – это которые исправны, а красным пусть мигает то, что глючит.

Он потянулся мысленным пальцем к мысленному спусковому крючку – и начал осторожно выжимать, чувствуя, как льётся из белого шарика струя силы. Сперва маленькая струйка, как бывает от неплотно закрытого крана в ванной, а потом уже побольше. Непростая оказалась волшебка.

Но всё-таки зелёная сеть вспыхнула перед ним. Сложнейшая, запутанная как тысяча клубков шерсти, и разобраться в её хитросплетениях было решительно невозможно. Впрочем, особо и не нужно – потому что вот он, красный сигнал. Вот он пульсирует где-то внизу, точно пламя свечки на ветру. Вот он, разрыв нитей! А что, если прибавить ещё силы – и взять их, связать морским узлом? Получится? Или всё, на что он сейчас способен – определить место разрыва? Но что толку тогда? Сказать Стасу: «Знаете, у вас вон там слева снизу какая-то засада?» Лысый Стас посмеётся… если он вообще сейчас способен смеяться. А каким деталькам соответствуют эти зелёные нити, что в реальности находится на месте красного огонька – как тут поймёшь? Оставалось добавить ещё силы и осторожно коснуться горячих нитей… они, оказывается, жгутся и завязывать их в узел – удовольствие ниже среднего. Всё равно что голыми руками хвататься за ручку закипевшего чайника.

С первой попытки не вышло – пальцы отдёрнулись сами собой, им, воображаемым, мысленным пальцам было так же больно, как настоящим, если касаться проводов под током. А вот со второй – когда он ещё прибавил силы, завязать узелок всё же получилось. Красный огонёк потух, и теперь картинка напоминала то ли ёлку, то ли крокодила – того самого, которого не существует.

Саня глубоко вздохнул, подержал внутри воздух, потом, оставив белый шарик бодрствовать, открыл глаза. Ему казалось, что волшебничал он очень долго, но в реальности прошло всего несколько секунд: тётя Настя вылезла из Стасовой машины.

– Послушайте, – сказал Саня, встав прямо напротив Стаса, – у нас в классе один пацан, Игорь Плотников, недавно говорил, что у его папы точно такая же фигня с машиной случилось. Тоже заглохло ни с того ни с сего, а через полчаса он наудачу попробовал завестись, и всё сработало. Может, вы тоже? Ведь попытка не пытка, да?

Разумеется, лысый дядька Стас мог бы обсмеять его, сопливого тринадцатилетнего пацана в жёлтой футболке и синих джинсовых шортах, с детским ещё голосом и детским жизненным опытом. Обсмеять, обстебать, обложить… что там ещё есть на букву «о»? Но вместо этого – молча кивнул и полез в «Форд» на своё водительское место. А всего лишь пришлось погладить ему мозги. Причём самую чуточку, не тратя драгоценную силу – видимо, Стас готов был сейчас схватиться за любую соломинку.

Хлопнула за ним дверца, секунду ничего не происходило, а потом взревел мотор – и тяжёлый, чёрный «Форд-Фокус» неспешно вырулил с дорожки на шоссе, резко развернулся поперёк сплошной, а потом, набирая скорость, помчался в спасительную Пенякшу. На прощанье, правда, мигнул им аварийкой.

– Случаются же чудеса! – прокомментировала тётя Настя. – Сколько ни езжу – впервые вижу, чтобы машина сама собой починилась. Конечно, может контактик какой-то барахлить, но тогда бы он то заводился, то глох… а тут раз – и готово! Интересно, а папа твоего одноклассника Игоря не выяснил потом, что же у него тогда случилось?

– Нет! – глядя в траву, тихо сказал Саня. – Игорь не рассказывал.

Не хотелось ему сейчас сочинять про выдуманного Игоря и его не менее выдуманного папу. Шатало его сейчас, и точно невидимая мягкая лапа вдавливала нос и глаза внутрь головы. Больше всего хотелось сесть, а ещё лучше – лечь.

– Слушай, Саня, – вгляделась в него тётя Настя, – что-то не нравишься ты мне. Голова кружится? Ведь предупреждала же твоя мама! Ну-ка, давай живо в машину!

– Да не, с головой всё в норме, – поспешил успокоить её Саня. – Походу, просто укачало.

– Не походу, а похоже! – вступилась тётя Настя за чистоту русского языка. – Давай, забирайся, сейчас пакет дам… может пригодиться.

– Лучше шоколадку! – Саня залез на своё место и привалился затылком к спинке кресла.

– Ну вот прямо! – фыркнула тётя Настя. – У меня тут, конечно, целый склад шоколадок! А сосательный леденец дам, при тошноте самое милое дело.

«И не только при тошноте», хотел сказать Саня, но ничего, конечно же, говорить не стал.

7.