«Они» – это Звягины. Которые договорились насчёт «Светлого ключа», которые отмыли его и отдали хоть и старую, но чистую и хорошую Ванькину одежду, которые подарили ему кучу книжек и игрушек (в багажнике целая сумка). И вот оказывается, что Звягины – это всего лишь «они», что с ними можно вот так. «Они и не заметят».
Саня много чего хотел сказать Егору, но не стал. Во-первых, могла услышать тётя Настя. Хоть и играет у неё магнитола, звучит на весь салон её любимое «Кино», а всё же вдруг у неё слух как у совы? Ну вот зачем её расстраивать? Пусть продолжает думать, что Егорка – благовоспитанный мальчик, искренне благодарный и вообще не способный ни на какие гадости.
Во-вторых, Саня вдруг сообразил, что затевать сейчас с Егором всякие там воспитательные беседы совершенно бесполезно. Вспомнилось, что Гоша рассказывал про его прежнюю жизнь, про маму-пьяницу, про издевательства в детском доме. А что, если мелкому вообще никто никогда не говорил, что брать чужое западло? Он просто не поймёт, почему нельзя. Да и не факт, что Саня сумеет объяснить доходчиво. Пусть уж лучше этим занимаются папа-мама Елагины. Люди опытные, справятся.
Оставался, конечно, педагогический вопрос – что делать с краденной конфетой. Изобразить интеллигентное возмущение и отказаться? Завуч Антонина Алексеевна, скорее всего, именно так бы и поступила. Елеша бы раскричалась во всё горло и стала бы вручать похищенное имущество его законному владельцу – то есть тёте Насте. Невзирая, что та за рулём. Динамометр? Тот, весьма вероятно, от чистого сердца отвесил бы Егору подзатыльник и заставил сожрать сладость – которой пацану пришлось бы давиться. Директор Игорь Васильевич пожевал бы губами и заметил, что таким мальчикам, как Егор, не место в цивилизованном обществе. А конфету запер бы в свой сейф. Супермышь? Как действовала бы Евгения Борисовна, Саня предсказать не мог.
А сам он поступил совершенно непедагогично. Надорвал упаковку – и в мгновение ока схомячил шоколадный батончик. Потому что как ни крути, а стратегическое сырьё…
Потом его всё-таки сморило. Заплясали перед глазами жёлтые круги, рассыпались ослепительными искрами в ночном беззвёздном небе – и вот уже оказалось, что это не искры, а тысячи белых воронов, огромная стая, летящая в зенит. «К созвездию Лебедя, – пояснил астроном Серёга, сейчас почему-то совсем взрослый, усатый и в дымчатых очках. – Мы же с ним дальние родственники!»
Очень хотелось досмотреть, что случится дальше, когда вороны долетят и напомнят Лебедю о родстве, но, оказалось, не судьба. Резко взвизгнули тормоза, машину тряхнуло, натянулся ремень безопасности – и пришлось вернуться в реальный мир.
Там, в мире, происходило что-то непонятное. Их форд стоял в правой полосе, и Саня спросонья подумал: пробка, но тут же понял, что ошибся. Шоссе было практически безлюдно, если не считать серой «хонды», повернувшейся к ним боком – причём так, что объехать её можно было только вырулив на встречку.
Тётя Настя опустила стекло, высунулась и закричала:
– Эй, господа, вы что там, сдурели?
Не дождавшись ни малейшей реакции, она выскочила из машины и решительным шагом направилась к «Хонде» – разбираться с идиотом-водителем, который то ли уснул за рулём, то ли с ним случилось что-то похлеще.
Худшей ошибки совершить было невозможно. Потому что обе двери «Хонды» стремительно открылись, и оттуда вылетели три чёрные молнии. Миг – и тётя Настя оказалось прижата к дверце со стороны обочины, двое коротко стриженных амбалов держали её за руки, а третий, высокий, тощий и лысый, нависал над ней.
Саню как спицей пронзило: это ведь всё на самом деле, это уже не снится! И это не в кино. «Кино» продолжало звучать на весь салон: «Перемен требуют наши сердца!» – но великий Цой, наверное, имел в виду вовсе не такие перемены: когда едешь себе спокойно, и вдруг оба-на – тебя хватают и поигрывают перед твоими глазами узким длинным ножом, а солнечные зайчики срываются с лезвия и улетают в горячее пространство, наполненное запахом трав, звоном кузнечиков и и шумом изредка проносящихся мимо машин. Мчались они все в обратную сторону, к Нижнему Новгороду, и происходящее на шоссе не вызывало у них ни малейшего интереса. Во всяком случае, никто даже не притормозил. Они ж не видят тётю Настю, понял Саня, её можно увидеть только с их полосы, а она – безлюдна.
– Саня, что это? – шёпотом спросил Егор и дёрнул его за рукав футболки. – Кто это?
– Не знаю! – столь же тихо ответил ему Саня.
Он и в самом деле растерялся. Что делать? Выскакивать из салона, бежать выручать тётю Настю? С помощью дзюдо, наверное? Этого броском, того на болевой, лысого на удушающий… Как-то не смешно. Даже с уличными гопниками не сработало, а уж тут… Что-то Сане подсказывало: этот Лысый по сравнению с тем, ударившим его лбом в нос, всё равно что матёрый волк рядом со щенком болонки.