Одиночество вместе

– То, что он откладывал годами, – говорила она, – в больнице сделали очень быстро. Сколько просила, упрашивала – все без толку. И вот результат. Сказали, чтобы везла домой и не мучила понапрасну лечениями. Там еще врач подошел, бывший афганец, мощный такой, он, знаешь, хирургом был по ранениям в голову, оперировал тех, которым голову прострелили. Так этот вообще за словом в карман не полез, решил по-солдатски с плеча рубануть: забирайте, пусть на полную катушку этот месяц поживет. Какую катушку! Он без ног лежит, парализованный. Ухари! Привыкли, наверное, каждому второму такое говорить. Вообще-то, родственникам запрещено рассказывать о состоянии больного, если на то пошло. Только после того, как скажут ему, и только с его разрешения. И он сам должен назвать, кому рассказать, а кому нет. А эти – пожалуйста, все на меня и на Людмилу вывалили, и умыли руки. И как теперь ему говорить? Кто должен это делать? Я не могу ему сказать! А он все говорит, что к декабрю на ногах должен… что работы много… – Лидия Сергеевна снова приготовилась заплакать, голос ее задрожал. – Не представляю, как потом здесь жить… Все он выбирал, покупал, заказывал… и теперь все будет напоминать…

– Лидуся! – Мариша тоже собралась плакать.

– Ну, в крайнем случае продашь квартиру, если совсем тяжело будет, купишь другую, – сердито сказал Андрей. – И надо вещи его убрать. Вынести, не знаю, отдать кому-то. И машину тоже продать, – Андрей почувствовал, что говорит не то, запутался. Лидия Сергеевна его перебила:

– Да погоди ты, продавать… сейчас лечить отца будем. Я просто так отступать не собираюсь.

Андрей смутился.

– А как лечить-то? Что-то сказали конкретно? – спросила Мариша.

– Ничего не сказали. Сами… надо думать. Выяснять. Просто так сидеть дома и ждать конца я не собираюсь.

– М-да, не хотелось бы, – сказал Андрей.

– Я сказала им, чтобы держали его в больнице, сколько возможно. Вроде несколько дней согласились подержать, пока обследования. А потом не знаю, что делать. На месяц его точно никто там не оставит.

– А что еще обследовать?

– Ну, не понятно, где очаг. Очаг рака.

– Как не понятно! Разве так бывает? Так может, и рака нет, – Андрей, если честно, не верил в ошибку врачей, как бы ему ни хотелось, но в душе проблеснула хилая, словно болезненный ребенок, надежда. Лидия Сергеевна закачала головой:

– Нет. Вся печень в метастазах. Все лимфоузлы в метастазах. А очага нет.

– А та опухоль, что в позвоночнике? Может, она?

– Та, говорят, доброкачественная. Нет, очаг где-то в другом месте.

– Но как это тогда получается… странно. Может, как обычно, напутали что-то, ошиблись?

– Вот и будут всего проверять, искать. Найдут, и выкинут из больницы. Вы надолго приехали? – осторожно спросила Лидия Сергеевна.

– Мариша ненадолго, а я до конца… может, и дольше.

– А как же твоя работа?

– На Юру оставил.

Лидия Сергеевна с облегчением вздохнула.

– Да, твоя помощь очень нужна. Боюсь, мне одной не справиться.

– Ну мы, слава богу, со своими родителями друзья, не то что вы со своими были: уехали, и поминай как звали, – Андрей опять сказал не то, что хотел. Ему хотелось сказать, что теперь мама не одна, что теперь он рядом, и они вместе разделят тот страх, который немыслимо было бы пережить по отдельности, но получилась ерунда. Лидия Сергеевна продолжала:

– Самая большая трудность, это то, что он не ходит. Они сказали, у него синдром конского хвоста, передавлены нервные окончания в пояснице. Ну и, конечно, опухоль вокруг позвоночника. Он теперь ничего не чувствует ниже пояса. Это осложняет положение. Дотянул! – со злостью вставила она. – Мог бы хотя бы ноги сохранить! Как его теперь таскать на себе?

– Да что теперь говорить-то, – сказал Андрей.

– Поэтому срочно делать анализы, и со всеми снимками бежать в Институт позвоночника. Там есть какой-то хирург Печужкин. Он звезда, волшебник, безнадежных поднимает. Умолять его, чтобы оперировал отца, удалял опухоль из позвоночника. Чтобы отец мог ходить. И тогда уже можно его раком заниматься, пробовать устраивать… на Песочную или еще куда. Куда возьмут.

Лидия Сергеевна строила отчаянные планы, точно осуществление их, если быть расторопным и везде поспеть, со всеми договориться, было вполне реально. Андрей не спорил с ней, потому что знал, что это бесполезно. Она будет биться до конца. Главное, что она не собиралась отступать, оставлять отца умирать здесь, в квартире, у них на глазах. Она найдет решение, выроет из-под земли.

Пора было ехать в больницу, увидеть его, «виновника торжества». Лидия Сергеевна достала из сумочки приготовленные успокоительные таблетки, все трое выпили по одной и поехали.