Одинокий путник

Монах в углу храпел так громко, что Лешек не сразу услышал приближающиеся к нему осторожные шаги. Он скорей почувствовал, чем увидел рядом с собой человека, потому что темнота вокруг казалась совершенно непроглядной. Босые пятки шлепнули по полу совсем близко, и Лешек услышал тихое, приглушенное дыхание, а потом его ноги коснулась теплая маленькая рука.

– Ты жив? – еле слышно спросил детский голос.

– Да, – так же тихо ответил Лешек.

Рука начала шарить по его телу и наткнулась на стянутые за спиной кисти. Монах всхрапнул чуть громче и вдруг замолчал, чмокая губами. Рука замерла, и дыхание смолкло. Но храп снова разнесся по избе, и Лешек почувствовал прикосновение широкого холодного лезвия к запястью. Девочка внимательно ощупала веревки, пока не уверилась в том, что не поранит ему рук, если разрежет их ножом, а потом долго пилила толстые путы, причиняя Лешеку невыносимую боль – веревка туже врезалась в открытую рану на запястье, и терлась о ее края.

Даже если она его освободит, он все равно не сможет встать... Веревки ослабли и упали на пол. Лешек попробовал двинуть руками, но они слушались плохо. Конечно, никаких переломов у него не было – знаний, полученных от колдуна, ему вполне хватало, чтобы это понять. Но и ушибов было достаточно, чтобы не подняться на ноги. Девочка медленно пилила веревку на ногах, и Лешек старался шевелить затекшими руками, чтобы разогнать кровь.

– Вставай, – тихонько сказала она.

Лешек зажмурился. Если он не встанет, она рисковала напрасно. Что с ней будет, если он уйдет? Не позволит же ее отец убить ребенка! Но...

– Вставай! – повторила она нетерпеливо.

Он сжал зубы и перевернулся на спину. Девочка шумно вздохнула, нащупала его руку и закинула себе за шею.

– Давай. Ну же... – чуть не плача, прошептала она.

Лешек, дрожа и кусая губы, сел и, повиснув всей тяжестью на ее плечах, начал подниматься. Далеко ли он уйдет?

Он уйдет. Чтобы никогда не видеть довольной ухмылки Дамиана, чтобы донести кристалл до Невзора, чтобы выбраться из-под мрачной тени монастыря, чтобы жить.

Девочка довела его, шатающегося, до печки и прислонила к ней, высвобождая плечо.

– Постой. Держись руками. Я сейчас.

Монах снова перестал храпеть, и Лешек чуть не застонал от страха. Девочка рядом с ним испуганно присела и задержала дыхание.

– Ну что там такое? – пробормотал монах сонно.

Но, не услышав ответа, повернулся на другой бок, и сладко засопел, слегка похрапывая.

Девочка долго подбирала что-то в углу, и теперь помогала Лешеку только одной рукой, другой прижимая к себе какие-то вещи. Дверь в сени не скрипнула, и Лешек почувствовал под ногами холодный земляной пол.

Ветер со свистом ворвался в сени и швырнул внутрь пригоршню снега. Лешек задохнулся от холода, а потом ступил на снег. Девочка плотно прикрыла дверь и повела Лешека по тропинке в сторону от дома. Куда? Босиком? Через полчаса он останется без ног!

– Сейчас, – сказала она в полголоса, – в сарае стоят их кони. Ты сможешь ехать верхом?

– Не знаю... – покачал головой Лешек.

– Я могу привязать тебя к лошади, чтобы ты не падал.

– Не надо, – улыбнулся он и разглядел, что в руках она несет его полушубок и сапоги. Надежда шевельнулась в душе и разлилась по ней щемящей благодарностью. Что теперь будет с девочкой? Сможет ли отец защитить ее?

– Почему ты помогаешь мне? – спросил он, когда она толкнула вперед дверь сарая, полного сеном.

– Ты красивый. Ты не можешь быть вором.

– Я не вор, честное слово, я не вор...

– Да я верю! Постой тут, пока я оседлаю лошадь. Тебе какую? Гнедую или рыжую?

Лешек посмотрел на черные тени коней и выбрал того, у которого были длиннее ноги.

– Твой отец сможет защитить тебя, когда монахи узнают, что это ты меня выпустила? – спросил он, пока она, надев на лошадь седло, затягивала подпругу.

– Не бойся за меня, – улыбнулась она, – я у тятеньки любимая дочка. Правда, не бойся. А даже если бы и не была... Все равно.

Девочка одела его – и малахай подобрала, не забыла. Пропали только варежки, подаренные ему Полёвой, но это была небольшая потеря. Лешек долго не мог взобраться на коня – и ребра, и руки, и ноги ломило нестерпимо, но девочка подсадила его, и он, на прощание, крепко поцеловал ее в губы.

– Спасибо. Я сложу про тебя песню.

– Да ладно, – хмыкнула она и повела лошадь во двор, – поезжай. Поезжай скорей. К реке идет дорога, версты две. По реке вниз ты доедешь до Лусского торга. Там монахов нет, там люди князя.

Лешек кивнул ей и на глаза ему навернулись слезы.

– Прощай, – сказал он, когда она, стоя босиком на снегу, распахнула перед ним ворота.

– Прощай, – ответила она с улыбкой и откинула назад распущенные волосы. Лицо ее осветилось, и в полумраке метельной ночи она показалась ему похожей на Лелю. Такую, какой он встретил ее в первый раз.

– Ты тоже очень красивая, – сказал он, – я желаю тебя счастья.

Она ничего не ответила, хлопнула коня по крупу, и Лешек толкнул его вперед, вдоль по улице, выходившей на дорогу к реке.