Одиссея капитана Блада

по-латыни и напоследок сказал: – Честное слово, старики римляне были умныелюди.Своей уверенностью он заразил даже недоверчивого и трусоватого Каузака.Все деятельно принялись за работу и три дня с восхода до заката готовились кбою, сулившему победу. Время не ждало. Они должны были ударить первыми,прежде чем к дону Мигелю де Эспиноса могло подоспеть подкрепление в видепятого галиона "Санто Ниньо", идущего из Ла Гуайры.Основная работа велась на большем из двух шлюпов, захваченных вГибралтаре. Этот шлюп играл главную роль в осуществлении плана Блада. Всеперегородки и переборки на нем были сломаны, и судно превратилось как бы впустую скорлупу, прикрытую досками палубы, а когда в его бортах просверлилисотни отверстий, то оно стало походить на половину пустого ореха,источенного червями. Затем в палубе было пробито еще несколько люков, авнутрь корпуса уложен весь запас смолы, дегтя и серы, найденных в городе. Ко

всему этому добавили еще шесть бочек пороха, выставив их наподобие пушек из

бортовых отверстий шлюпа.К вечеру четвертого дня, когда все работы были закончены, пиратыоставили за собой приятный, но безлюдный город Маракайбо. Однако снялись сякоря только часа через два после полуночи, воспользовавшись отливом,который начал их тихо сносить по направлению к бару note 58. Корабли шли, убраввсе паруса, кроме бушпритных, подгоняемые легким бризом, едва ощутимым вфиолетовом мраке тропической ночи. Впереди шел наскоро сделанный брандерnote 59 под командованием Волверстона, с шестью добровольцами. Каждому из них,кроме специальной награды, было обещано еще по сто песо сверх обычной долидобычи. За брандером шла "Арабелла", на некотором расстоянии от нееследовала "Элизабет" под командой Хагторпа; на этом же корабле разместился иКаузак с французскими пиратами. Арьергард замыкали второй шлюп и восемьканоэ с пленными, рабами и большей частью захваченных товаров. Пленныхохраняли два матроса, управлявшие лодками, и четыре пирата с мушкетами.По плану Блада, они должны были находиться в тылу и ни в коем случае не

принимать участия в предстоящем сражении.Едва лишь первые проблески опалового рассвета рассеяли темноту,

корсары, напряженно всматривавшиеся в даль, увидели в четверти мили от себя

очертания рангоутов note 60 и такелажей note 61 испанских кораблей, стоявших наякорях.Испанцы, полагаясь на свое подавляющее превосходство, не проявилибольшей бдительности, чем им диктовала их обычная беспечность, и обнаружилиэскадру Блада только после того, как их уже заметили корсары. Увидя сквозьпредрассветный туман испанские галионы, Волверстон поднял на реях своегобрандера все паруса, и не успели испанцы опомниться, как он уже вплотнуюподошел к ним.Направив свой шлюп на огромный флагманский корабль "Энкарнасион",Волверстон намертво закрепил штурвал и, схватив висевший около него тлеющийфитиль, зажег огромный факел из скрученной соломы, пропитанной нефтью. Факел

вспыхнул ярким пламенем в ту минуту, когда маленькое судно с треском

ударилось о борт флагманского корабля. Запутавшись своими снастями в еговантах, оно начало разваливаться. Шестеро людей Волверстона без одеждыстояли на своих постах с левого борта шлюпа: четверо на планшире и двое –на реях, держа в руках цепкие абордажные крючья. Как только брандерстолкнулся с испанским кораблем, они тут же закинули крючья за его борт икак бы привязали к нему брандер. Крюки, брошенные с рей, должны были ещебольше перепутать снасти и не дать испанцам возможности освободиться отнепрошеных гостей.На борту испанского галиона затрубили тревогу, и началась паника.Испанцы, не успев продрать от сна глаза, бегали, суетились, кричали. Онипытались было поднять якорь, но от этой попытки, предпринятой с отчаяния,пришлось отказаться, поскольку времени на это все равно не хватило бы.Испанцы полагали, что пираты пойдут на абордаж, и в ожидании нападениясхватились за оружие. Странное поведение нападающих ошеломило экипаж

"Энкарнасиона", потому что оно не походило на обычную тактику корсаров. Ещеболее поразил их вид голого верзилы Волверстона, который, размахиваяподнятым над головой огромным пылающим факелом, носился по палубе своегосуденышка. Испанцы слишком поздно догадались о том, что Волверстон поджигалфитили у бочек с горючим. Один из испанских офицеров, обезумев от паники,приказал послать на шлюп абордажную группу.Но и этот приказ запоздал. Волверстон, убедившись, что шестеро его

молодцев блестяще выполнили данные им указания и уже спрыгнули за борт,

подбежал к ближайшему открытому люку, бросил в трюм пылающий факел, а затемнырнул в воду, где его подобрал баркас с "Арабеллы". Но еще до того, какподобрали Волверстона, шлюп стал похож на гигантский костер, откуда силойвзрывов выбрасывались и летели на "Энкарнасион" пылающие куски горючихматериалов. Длинные языки пламени лизали борт галиона, отбрасывая назаднемногих испанских смельчаков, которые хотя и поздно, но все же пыталисьоттолкнуть шлюп.В то время как самый мощный корабль испанской эскадры уже в первыеминуты сражения быстро выходил из строя, Блад приближался к "Сальвадору".Проходя перед его носом, "Арабелла" дала бортовой залп, который с ужаснойсилой смел все с палубы испанского корабля. Затем "Арабелла" повернулась и,продвигаясь вдоль борта "Сальвадора", произвела в упор по его корпусу второйзалп из всех своих бортовых пушек. Оставив "Сальвадор" наполовину выведенным

из строя и продолжая следовать своим курсом, "Арабелла" несколькими ядрами

из носовых пушек привела в замешательство команду "Инфанты", а затем сгрохотом ударилась о ее корпус, чтобы взять испанский корабль на абордаж,пока Хагторп проделывал подобную операцию с "Сан-Фелипе".За все это время испанцы не успели сделать ни одного выстрела – такврасплох они были захвачены и таким ошеломляющим был внезапный удар Блада.Взятые на абордаж и устрашенные сверкающей сталью пиратских клинков,команды "Сан-Фелипе" и "Инфанты" не оказали никакого сопротивления. Зрелищеобъятого пламенем флагманского корабля и выведенного из строя "Сальвадора"

так потрясло их, что они бросили оружие.Если бы "Сальвадор" оказал решительное сопротивление и воодушевил своимпримером команды других неповрежденных кораблей, вполне возможно, чтосчастье в этот день могло бы перекочевать на сторону испанцев. Но этого не

произошло по характерной для испанцев жадности: "Сальвадору" нужно было

спасать находившуюся на нем казну эскадры. Озабоченный прежде всего тем,чтобы пятьдесят тысяч песо не попали в руки пиратов, дон Мигель,перебравшийся с остатками своей команды на "Сальвадор", приказал идти кфорту на острове Лас Паломас. Рассчитывая на неизбежную встречу с пиратами,адмирал перевооружил форт и оставил в нем гарнизон. Для этой цели он снял сфорта Кохеро, находившегося в глубине залива, несколько дальнобойных"королевских" пушек, более мощных, чем обычные.Ничего не знавший об этом капитан Блад на "Арабелле" в сопровождении"Инфанты", уже с командой из корсаров и Ибервилем во главе, бросился впогоню за испанцами. Кормовые пушки "Сальвадора" беспорядочно отвечали насильный огонь пиратов. Однако повреждения на нем были так серьезны, что,добравшись до мелководья под защиту пушек форта, корабль начал тонуть иопустился на дно, оставив часть своего корпуса над водой. Команда корабля налодках и вплавь добралась до берега Лас Паломас.Когда капитан Блад считал победу уже выигранной, а выход в море –свободным, форт внезапно показал свою огромную, но скрытую до этого мощь.Раздался залп "королевских" пушек. Тяжелыми ядрами была снесена часть бортаи убито несколько пиратов. На судне началась паника.

За первым залпом последовал второй, и если бы Питт, штурман "Арабеллы",

не подбежал к штурвалу и не повернул корабль резко вправо, то "Арабелле"пришлось бы плохо. "Инфанта" пострадала значительно сильнее. В пробоины наватерлинии ее левого борта хлынула вода, и корабль, несомненно, затонул бы,если бы решительный и опытный Ибервиль не приказал немедленно сбросить вводу все пушки левого борта."Инфанту" удалось удержать на воде, хотя корабль сильно кренился на

правый борт, и все же он шел вслед за "Арабеллой". Пушки форта продолжалистрелять вдогонку по уходящим кораблям, но уже не могли причинить имзначительных повреждений. Выйдя из-под огня форта и соединившись с"Элизабет" и "Сан-Фелипе", "Арабелла" и "Инфанта" легли в дрейф, и капитанычетырех кораблей могли наконец обсудить свое нелегкое положение.Глава XVII. ОДУРАЧЕННЫЕНа полуюте "Арабеллы" под яркими лучами утреннего солнца заседалпоспешно созванный совет. Капитан Блад, председательствовавший на совете,совершенно пал духом. Много лет спустя он говорил Питту, что этот день былсамым тяжелым днем его жизни. Он провел бой с искусством, которым посправедливости можно было гордиться, и разгромил противника, обладающегобезусловно подавляющими силами. И все же Блад понимал всю бесплодность этойпобеды. Всего лишь три удачных выстрела батареи, о существовании которой онине подозревали, – и победа превратилась в поражение. Им стало ясно, чтосейчас нужно бороться за свое освобождение, а оно могло прийти лишь послезахвата форта, охраняющего выход в море.Вначале капитан Блад сгоряча предложил немедля приступить к ремонтукораблей и тут же сделать новую попытку прорваться в море. Но его отговорилиот этого рискованного шага: так можно было потерять все. И капитан Блад,едва лишь спокойствие вернулось к нему, трезво оценил сложившуюсяобстановку: "Арабелла" не могла выйти в море, "Инфанта" едва держалась наводе, а "Сан-Фелипе" получил серьезные повреждения еще до захвата егопиратами.

В конце концов Блад согласился с тем, что у них нет иного выхода, как

вернуться в Маракайбо и там заново оснастить корабли, прежде чем сделать ещеодну попытку прорваться в море.Так они и решили. И вот в Маракайбо вернулись победители, побежденные вкоротком, но ужасном бою. Раздражение Блада еще более усилил мрачныйпессимизм Каузака. Испытав головокружение от быстрой и легкой победы надпревосходящими силами противника, бретонец сразу же впал в глубокоеотчаяние, заразив своим настроением большую часть французских корсаров.