Одна беременность на двоих

Не знаю, как давно Аманда проснулась и лежала на полу в кошачьей позе, но на ней была лишь майка, собравшаяся под грудью в складки словно шея мопса, и бикини, резинка которых до красноты врезалась в по-зимнему бледную кожу. Мы обычно не грели на ночь, потому что Аманда не любила сухой воздух, но сейчас она явно поставила термостат выше семидесяти градусов по Фаренгейту, чтобы не одеваться и не замёрзнуть. Мои же руки, хоть и были спрятаны под одеялом, сейчас послужили бы хорошей заменой холодному компрессу, поэтому я принялась неистово тереть ладони, словно желала высечь искру. Наконец почувствовав исходящее от рук тепло, Аманда опустила голову ещё ниже, чуть не поцеловав ковролин, и я поняла, насколько ей плохо.

— Знаешь, — сказала она глухо, будто рот был набит попкорном, — вчера я так была счастлива, что мы наконец-то уехали из этой чертовой Невады подальше от всех их проблем, что даже не заметила, как меня скрутило, а сегодня еле сползла с кровати. Правильно врачи говорят, что нельзя прекращать заниматься в беременность, потому что сразу всё заболит. А надо ещё неделю пережить, потому что наша инструктор по аква-йоге прислала письмо, что до следующего понедельника занятий не будет. Кейти, что ты делаешь?

Аманда спросила это так раздражённо, что я тут же отдёрнула руки, будто ошпарилась. Что я делала? Да я просто гладила её, а если честно, то смотрела на две складки, образовавшиеся по обе стороны её талии — такие упругие, словно корочки на подрумяненных французских багетах. Вместе с дурацким сравнением, живот кольнуло от ощутимого голода, а рот окропило слюной, или же я снова начала борьбу со своим бессознательным, не понимая, отчего не могу перестать смотреть на Аманду как объект желания. Всему причиной был дурацкий бесплатный журнал для беременных, очередной номер которого ждал нас в почтовом ящике. Аманда сразу завалилась спать, а я, как всегда, крутилась на своём краешке дивана и в итоге стала листать страницы при свете телефона. Гвоздём номера оказалась статья-размышление психолога на тему сексуальности женщины во время беременности. Помимо обычных высказываний о том, что беременность самое лучшее время для секса, потому что не надо бояться забеременеть, и убеждений женщин в том, что если нет ограничений от врача, то секс навредить малышу не может, автор делала упор на то, что женщины занижают свою сексуальную самооценку. Они замечают лишь отсутствие талии, пополневшие руки, отёкшие ноги, тогда когда их партнёры видят в них идеал женщины-матери, и многие будущие отцы в опросах признавались, что во время беременности жёны в их глазах достигали пика своей сексуальной притягательности. И вот сейчас я смотрела на Аманду глазами мужчины и понимала, что даже булочные складки её совершенно не портят, и есть что-то дико-животное, чем веет от беременной женщины, но чему я не могу найти название.

— Я просто боялась сильно нажать, — прошептала я в своё оправдание, а потом вдруг выдала фразу, которая давно крутилась в голове. — Аманда, а ты никогда не задумывалась о том, что именно беременная фигура — это идеал женщины, а совсем не модельная внешность оголодавших девиц?

Она ничего не ответила, но села на пятки и опустила руки на колени, продолжая выгибать спину дугой, будто балерина у станка, а я, не получив отпор, с жаром продолжила:

— Ведь ты только подумай о том, что первые изображения женщины, которые делали первобытные люди, представляли её беременной.

— Ничего удивительного! Они видели женщину только беременной, — Аманда наконец-то повернулась ко мне или же просто решила потянуть поясничные мышцы, уже не веря в мой чудодейственный массаж. — Если так разобраться, то у первобытной женщины, наверное, менструация была лишь раз в жизни — первая, а потом беременность за беременностью, а то кто у них бы на мамонтов охотился да коренья собирал… Уж в средневековье точно, тогда и прокладок с тампонами не было, юбками подтирались, если вдруг забеременеть не удавалось.

Голос Аманды звучал как-то зло, словно она злилась на мои слова, хотя я ничего обидного не сказала — ведь не подумала же она о том, что я сравнила её нынешнюю фигуру с теми примитивными пузатыми изображениями фигур плодородия, которые оставили нам доисторические цивилизации? Но вдруг глаза её вспыхнули, и морщинка между бровей, которая всегда указывала мне на её испортившееся настроение, сгладилась, и Аманда сказала: