Одна любовь. Двойная месть

— Сука, — Герман выбросил сигарету и тут же прикурил следующую. — Рустам, наш такой покорный полный уважения мальчик Рустам сам роет себе могилу. Помнишь, каким он был? А что выросло в итоге?

Герману не надо было говорить дальше, Влад и так все понял. Надо действовать, а не ждать следующего шага. Но сейчас главное — Полина и малыш, шел четвертый час, как ее увезли в операционную, никто не давал им ответа, что там происходит. Это неведение угнетало больше всего.

— Мужчины, вы, может, зайдете, а то лечить вас от пневмонии у меня совсем нет времени.

Валентина Юрьевна выглянула за дверь и тут же скрылась, мужчины поспешили за ней. Слишком яркий свет холла резанул по глазам, доктор выглядела устало, но очень решительно смотрела на Германа и Влада.

— Не надо так прожигать меня взглядом. С малышом все хорошо, несмотря на то, что он поторопился к нам, в виду, я так понимаю, не совсем хороших обстоятельств, за что стоит вас уже наказать, — женщина на самом деле была рассержена, она отчитывала двух здоровых мужиков, повысив голос. — Полина не сказала, но я скажу, этот ребенок для нее настоящее чудо, с ее диагнозом после неудачного аборта в молодости она и не мечтала сама родить, но это случилось. Не скажу, что все было столь плохо, но сейчас уже не об этом. Кого из вас надо благодарить, не знаю, я вообще ничего не могу понять в ваших отношениях, да и не мое это дело. Мальчик здоров, он в специальном боксе, так что поздравляю, у вас сын.

Валентина Юрьевна посмотрела на обоих мужчин по очереди, они так и стояли, смотря на нее сверху вниз, как две скалы, оба напряжены, словно не веря сказанному.

— Сын? — Влад произнес тихо.

— Да, сын, маленький, чудесный, здоровый мальчик.

У Германа в ушах шумело, тряхнул головой, пульс зашкалил, он чувствовал это, его как слегка тряхнуло. Сын. Господи, у него сын. Это какая-то фантастика. Это вообще все происходит с ним?

— Что с Полиной? — спросили вместе.

— Она спит, не могу сказать, что все прошло хорошо, не стану грузить вас медицинскими терминами, но она большая молодец и справилась со всем сама. Кровотечение, к счастью, было не сильным, его удалось остановить, срок родов был совсем близок, пришлось вызвать их искусственно, чтоб спасти ребенка и маму.

— К ней можно? — Герман первый подал голос, сам не узнав его.

— Да, и увидеть малыша? — это уже Влад, делая шаг вперед.

У него в голове крутились, как заезженная пластинка, слова Полины, чтоб он был рядом, чтоб не оставлял ее, чтоб не уходил, она цеплялась руками за пальто. В груди огромный огненный шар сжигал его изнутри, хотелось выть и лезть на стену из-за того, что он допустил такое. Что именно он не досмотрел, не уберег, и девушке столько пришлось пережить. Слова, сказанные доктором, были открытием, даже неким шоком, он не знал, что Полина не могла иметь детей, и их сын реально настоящее чудо.

Знай он все это раньше, она бы точно сидела дома и выращивала бы герань в горшках, а не шаталась по отелю.

— Можно, пойдемте, сначала я покажу вам сына.

ЧАСТЬ 22

Слишком темно. Безумно темно.

Полине казалось, что она захлебывается в этой темноте, которая пропитала ее насквозь, забралась в каждый уголок тела. Она пыталась всеми силами всплыть, вынырнуть из нее, ведь она должна быть там, на стороне света. Там ее ждут, там она очень нужна.

Нет, это был не тоннель на тот свет, это было страшное бессознание, которое она так хотела покинуть. А еще была боль, но теперь не пронзающая все тело насквозь, словно острой каленой иглой, а тягучая, тяжелая, давящая. Боль была повсюду, она пульсировала, сжимала виски, а еще этот звук.

Постоянно был слышен монотонный писк, он давил на нервы, хотелось зажать уши и не слышать его никогда. Но вот картинка сменилась, снова появилась та светлая комната, с белыми шторами и силуэтом мужчины. Он стоит у детской кроватки, склонившись, слышен тихий плач.

Полина дергается вперед, но не может сдвинуться с места, от отчаянья по щекам текут слезы. Полупрозрачная штора не дает разглядеть мужчину, виден лишь его силуэт. Снова писк, уже более частый.

Грохот. Голос. Такой знакомый голос, именно он вырывает ее из этого состояния, из той комнаты и черноты, что была до нее.

— Полина, тихо, тихо, девочка. Прошу тебя, тихо.

Мужчина гладят ее по лицу, стирая влагу со щек, такие сильные и горячие руки. И запах, не больницы, а такой родной. Медленно открывает глаза, успокаиваясь, полумрак, прибор снова монотонно издает сигналы. Да, точно, она в больнице, ее привез Влад, она так не хотела его опускать, цеплялась до последнего, а он кричал на всех.

Теперь уже резко открыла глаза, дернулась, чтобы сесть, смотрит на руки, вытаскивая иглу из вены, но ее тут же останавливают и укладывают обратно.

— Куда это ты собралась? Рано еще для прогулок.

Провела свободной рукой по животу, накрытому одеялом, прикусила губу, глаза наполнились слезами.

— Ну, что ты, что ты, милая.