Одна среди туманов

То ли беременность так на меня подействовала, то ли я в самом деле была очень больна, однако при звуке ее голоса я сразу вспомнила дом и заплакала. Женщина позвала своего мужа, и он дал мне лекарство, от которого мне стало лучше. Когда я немного пришла в себя, он сказал, что ради ребенка я должна перестать принимать психостимуляторы, и добавил – мол, если, по моему мнению, я в состоянии завязать, то он готов дать мне работу: сидеть в приемной, заполнять истории болезни и вести картотеку. Когда я сказала, что умею печатать на машинке, врач ответил, что у него найдется для меня и такая работа и что ее как раз хватит, чтобы я могла расплатиться за стол и крышу над головой.

Все это означало, что мне можно не возвращаться на ранчо прямо сейчас. И меня вполне устраивало. Правда, в последнее время мне очень нравился парень по имени Майкл, а я нравилась ему, однако по правилам коммуны иметь постоянных партнеров не разрешалось, и Майкл был вынужден каждую неделю спать с новой девушкой. Признаюсь честно, меня это огорчало, однако ревновать у нас тоже запрещалось, и ничего с этим поделать я не могла. В общем, я осталась у доктора Келли и его жены, завязала с наркотой и стала работать, а когда пришел срок – родила совершенно здорового мальчика.

А потом Долорес Келли, жена доктора, написала Бутси. Она сообщила ей, что со мной все в порядке и что теперь у нее есть внук. В последний раз я разговаривала с Бутси двенадцать лет назад в День благодарения, когда, ни с кем не попрощавшись, я тайком убежала из дома. Вообще-то, я собиралась послать ей весточку, но так и не собралась, да и время летело слишком быстро. Как, когда прошли эти двенадцать лет?.. Я не помнила, прошлое всплывало в памяти обрывками, эпизодами, которые сменяли друг друга стремительно и беспорядочно, словно стекляшки в калейдоскопе.

В ответном письме Бутси сообщала, что переведет мне деньги на билет, чтобы я могла вернуться домой вместе с Томми. В заключительных строках она выражала надежду, что теперь, когда я стала матерью, все, возможно, будет иначе. Я вовсе не была в этом уверена, но Долорес убедила меня, что я должна хотя бы попробовать. Она обещала, что двери ее дома всегда будут открыты для нас с сыном, если наши отношения с Бутси так и не сложатся. У доктора Келли и Долорес не было своих детей, и мне иногда казалось, что мы с Томми стали для них родными.

В общем, я решила, что поеду домой. Кстати, странно, что я по-прежнему называю «домом» то место, в котором я так давно не была и откуда так рвалась уехать. И все же, когда кто-нибудь спрашивает, откуда я родом, я отвечаю – с Юга. Я говорю так вовсе не потому, что не помню других мест, где мне довелось побывать с тех пор, как я уехала из Индиэн Маунд, а потому, что такой ответ кажется мне самым правильным. Нет, я по-прежнему не знаю, сколько я сумею там пробыть, но мне все равно хочется, чтобы Томми увидел Дельту, где жили его предки.

Томми, кстати, очень спокойный, добродушный, улыбчивый малыш. Правда, он немного застенчив, но зато как жадно он глядит на окружающее своими огромными голубыми глазами! Волосы у него такие же рыжие, как у меня, но не прямые, а немного вьющиеся. Раньше я думала, что оставлю Томми, как только рожу́, потому что мне казалось – во мне нет никаких материнских чувств, но когда мне впервые дали его подержать, я почувствовала себя так, словно сам Господь прикоснулся ко мне. Это было что-то невероятное, очень сильное, просто сказочное! В общем, я больше не думала о том, чтобы оставить моего малыша; напротив, мне хотелось быть ему самой лучшей, самой заботливой и преданной матерью. И хотя это означало, что возвращаться с ним на ранчо мне нельзя, я почему-то совсем не переживала по этому поводу. Напротив, я все чаще представляла себе, как мой малыш играет в бескрайних полях хлопчатника и удит рыбу с дамбы. Наверное, это означает, что мне действительно надо отвезти его домой. Быть может, Долорес права, и наши отношения с Бутси теперь действительно будут другими.

А еще я вспомнила, что́ говорила мне Матильда насчет погони за призраками.

Интересно, сумела ли я за столько лет настичь хоть одного?..

Глава 28

Аделаида Уокер Боден. Индиэн Маунд, Миссисипи. Август, 1924

Шляпку мне приходилось прижимать рукой, чтобы не слетела. Окна в грузовичке Джона были открыты, а ехал он быстрее обычного, чтобы встречный ветер охладил наши разгоряченные лица, и все равно платье неприятно липло к моей покрытой испариной коже – как и дорожная пыль, которая влетала в окно вместе с ветром. Сердце мое отчаянно колотилось от быстрой езды, а также от того, что на каждом крутом повороте меня бросало прямо на Джона.