Однажды в Америке

Дело в том, что им с Ларри Пейджем срочно понадобились деньги для «допиливания» системы. В сентябре 1990-го они уже получили сто тысяч долларов от Энтони Бехтольштейма, одного из основателей Sun Microsistems, но им не хватило. Именно поэтому у них на странице и висела еще метка beta. И трудности, и расходы оказались больше ожидаемых. Уж не знаю, у кого они нашли это дополнительное финансирование в моей прошлой реальности, а может, им удалось как-то обойтись той «соткой», что они получили от Энтони, но сейчас получилось вот так… И – нет, я ни о каком Бехтольштейме не помнил ни сном ни духом. Брин сам мне все это рассказал, когда убеждал вложиться деньгами в «очень перспективное начинание» и помочь. Ну как русский американец русскому американцу. А также как один из первых миллиардеров, оценивших огромные возможности вычислительной техники в разных областях человеческой деятельности. Это опять его же слова, если что – оценил парень, как мы использовали возможности компьютерной графики во «Властелине колец». Впрочем, если быть честным, надо признать, что первым компьютерную графику значимых масштабов в кино привел все-таки не я, а Джордж Лукас. Но его последний на данный момент фильм вышел еще в восемьдесят третьем, а новый он еще только пока снимает. Ну, или уже монтирует. Так что в моем «Властелине колец», по сравнению со всеми доступными на данный момент творениями Лукаса, компьютерная графика выглядела куда более впечатляюще. Причем, так как фильмы только вышли, впечатления у всех были еще совсем свежими… Вот так и получилось, что Брин обратился ко мне. Воистину верно сказано – сначала ты работаешь на репутацию, а потом репутация работает на тебя! Надо ли говорить, что я безропотно достал чековую книжку и выписал всю запрошенную сумму? Да и суммы той было-то – два с половиной миллиона долларов. По моим нынешним доходам – копейки!

Во-вторых, наш «Властелин колец. Две крепости» неожиданно получил семь номинаций на «Золотом глобусе», который, кроме своей собственной престижности, считается в кинематографических кругах неким «протооскаром». Потому что две трети фильмов, получивших «Глобус», потом повторяют успех уже с «Оскаром»… Причем из семи номинаций мы выиграли три. В том числе две самых престижных – «лучший фильм» и «лучший режиссер». Но там я хотя бы знал, кого благодарить. Потому что на банкете после вручения ко мне подошла Элизабет Тейлор и поинтересовалась, понравилась ли мне ее благодарность за то, что я не забыл об «одной пожилой актрисе, вынужденной коротать вечера в одиночестве и забвении». Этот посыл как-то не очень соотносился с только что полученными «Глобусами», ибо если бы эта «пожилая актриса» пребывала бы в «одиночестве и забвении», вряд ли бы она могла бы как-то повлиять на решение жюри. Но я не стал углубляться в софистику и только искренне поблагодарил живую легенду американского… да чего уж там – мирового кино! Впрочем, вряд ли мисс Тейлор пришлось прилагать такие уж огромные усилия. Даже ее влияния не хватило бы, чтобы перебороть отсутствие желания наградить наш фильм у всех поголовно членов жюри. Так что, скорее всего, были среди них те, кто и сам обратил на нас свое внимание. И, похоже, немало. Так что ей пришлось лишь чуть подтолкнуть в ту или иную сторону мнение пары-тройки человек. Ну, максимум десятка. Чего и оказалось достаточно, чтобы обеспечить нам победу в трех номинациях.

Ну и, в‐третьих, эта неожиданная французская номинация «Злого города». Вот реально неожиданная. Я уже как-то привык к тому, что фильмы, снятые по моим собственным книгам, не только едва окупаются, но и не привлекают к себе внимания всяких конкурсных комиссий. Впрочем, «Злой город» и с точки зрения окупаемости отличился в лучшую сторону. Я на нем к настоящему моменту заработал уже почти десять миллионов долларов. И для фильма, снятого по моей книге, это был рекорд.