Однажды в СССР

– Да они там шизанутые через одного – просто филиал мехмата.

– Точно. У них даже военка с мехматом общая, прикиньте. И лекции, и семинары совместные. Методы оптимальных решений проходят – налёты крылатых ракет моделируют. Сплошной тервер. У нас только на втором курсе будет, и то один семестр, слава богу.

– А ты откуда знаешь?

– А у меня одноклассник на планирование поступил. Теперь вешается, переводиться хочет.

– А как поступил-то?

– А ты такую фамилию – Черновец – слышала?

– Тот самый?

– Ага. Дед настоял, чтобы шёл на планирование, а потом к нему в Госплан. Поступить-то он поступил, а как учиться, если в математике не сечёт, хотя в школе пятёрку имел? Он сейчас думает к нам перевестись, а деду не говорить. В общем, я ему не завидую.

– Познакомишь?

– Конечно. А тебе зачем?

– Ну, про планирование поговорить.

– Ага, а там, глядишь, и замуж выйти!

– А-ха-ха-ха!

– А слышали, что сейчас водку «андроповкой» прозвали, потому что на неё цену снизили до четырёх семидесяти за бутылку?

– Партия решила подсластить народу закручивание гаек. В кинотеатрах днём у людей документы проверяют, спрашивают, почему не на работе.

– Ну и будут вместо кино на работе дешёвую водку пить, а работать всё равно никто не будет! Какой смысл работать, если оплата практически не привязана к результату труда.

– А слышали новый анекдот? Русский с американцем спорят, у кого в стране больше демократии. Американец: «Я могу во всеуслышание заявить, что не согласен с политикой президента Рейгана! И мне ничего не будет!» Русский: «Ну и что? Я тоже могу во всеуслышание заявить, что не согласен с политикой президента Рейгана. И мне ничего не будет». Американец: «А я могу перед Белым домом встать с плакатом, что осуждаю нашу агрессивную внешнюю политику! И мне ничего не будет!» Русский: «Я тоже могу на Красной площади встать с плакатом, что осуждаю вашу агрессивную внешнюю политику. И мне ничего не будет». Американец думал-думал и говорит с некоторым сомнением: «А я могу расстегнуть ширинку, снять штаны и помочиться перед Белым домом в знак протеста! И мне, наверное, ничего не будет!» Теперь русский задумался, а потом говорит: «Я тоже могу помочиться на Красной площади в знак протеста. И мне точно ничего не будет! Если, конечно, ширинку не расстёгивать и штаны не снимать!» А-ха-ха-ха!

Кате было не очень интересно слушать этот легкомысленный трёп, и она присоединилась к компании двух умных ребят – Васи Поздышева и Коли Пархоменко, которые сидели в уголке и в общем разговоре не участвовали.

Мама частенько, словно невзначай, упоминала, что девушке неплохо бы присматриваться к ребятам из своего окружения: «Хороших кобелей разбирают ещё щенками», – и оценивать их не только и не столько по внешним данным, сколько по внутреннему потенциалу и амбициям. «С лица воды не пить, а жизнь прожить – не поле перейти», – любила повторять она пословицы. Катя понимала, о чём речь, и, несмотря на романтический возраст, была внутренне солидарна с матерью. Она видела, что та не реализована в жизни и винит в этом прежде всего мужа.

Катя любила отца, но не могла не согласиться, что он чересчур мягкий и непробивной по жизни. Дед устроил его на очень престижное место с высокой зарплатой и загранкомандировками, но на этом всё и закончилось. Сам он никак не продвигался по карьерной лестнице, несмотря на настойчивые поначалу увещевания, а потом и требования жены. Будучи неглупым и хорошо образованным человеком, он отказывался, по его собственным словам, «идти по головам, не считаясь с моральными принципами». А ещё он как-то несовременно чересчур верил в туманные коммунистические идеалы. Жену это категорически не устраивало, и она периодически вымещала на нём собственную неудовлетворённость. Катя довольно спокойно относилась к мужской внешности, ей больше импонировали ум и самостоятельность в мужчинах. А ещё – фигура. Лицо не выбирают при рождении, что досталось, то досталось, а вот иметь спортивную фигуру – забота каждого человека, свидетельство в том числе целеустремлённости и силы воли.

Ребята, к которым она присоединилась, не пили и обсуждали межнациональные отношения – тему в Союзе жёстко табуированную. У Васи отец был ни много ни мало вторым секретарём ЦК Компартии одной из среднеазиатских республик. Так называемый смотрящий из центра за национальными элитами. В каждой республике первым секретарём ЦК, то есть формальным республиканским лидером, выбирался, читай – назначался, представитель местной титульной нации, но вторым секретарём в обязательном порядке становился засланный казачок из Москвы. И не всегда было понятно, у кого больше полномочий. В конце концов, ещё с древнейших времён в провинциях империй реальный политический капитал измерялся близостью к центральной власти.