Одуванчики в инее

Мне и ранее доводилось слышать ее голос крайне редко, а теперь, когда мы возвели ее практически в небожители, такие явные знаки земного, человеческого пребывания просто вводили меня в ступор. Заговори бы вдруг чердачное привидение Василька, я был бы менее удивлен.

Мимо нас наверх лениво протащился лифт и, страдальчески охнув, открыл свои двери перед прекрасным незнакомцем. Мы бросились вниз по лестнице. Тихо, еле касаясь ногами каменных ступенек. Внизу мы всем нашим невеликим весом налегли на тяжелую дверь, выскочили во двор и помчались к арке. Другого выхода не было, и господин неизбежно должен был пройти через нее.

На улице было холодно, но довольно солнечно и сухо, что было хорошо. Следить за кем-то с мокрыми ногами наверняка не очень приятно.

Тяжело дыша, мы остановились у пустующей подстилки Мистера Икса.

– Что-то я его уже несколько дней не видел, – отрывисто проговорил облокотившийся о красную стену Макарон.

– Да, – кивнул я. – Потом вернется весь мечтательный и потрепанный, и гадай себе до конца своих дней, где он пропадал. Ты, давай, возьми себя в руки! Нельзя уже в начале пути выглядеть, как будто ты только что на Монблан взошел.

Макарон еще больше покраснел и вовсе перестал дышать. По двору спешили шаги.

– Помни, главное – держаться так далеко, насколько возможно, но и так близко, как необходимо, – деловито прошептал я, как опытный сыщик.

Наша жертва прошла мимо нас, задумчиво смотря себе под ноги, завернула за угол и быстро стала удаляться.

– Давай, Шерлок! – хлопнул я Макарона по спине, и он ускользнул за господином. Длинный, невзрачный и незаметный. Идеальный разведчик.

Я снова сидел на крыше. Пока солнце еще припекало серебряные пласты жести, и птицы грели на них свои взъерошенные перья. Солнечные лучи слепили меня, и я щурился, всматриваясь в небо. Множество крыльев было там, широких и коротких, тяжелых и невесомых, черных и светлых, быстро машущих и мирно скользящих по воздуху, но ни одни не принадлежали Джеку.

Я опустил уставшие глаза и всмотрелся в свой город. Сквозь море сверкающих крыш и кусты антенн тут и там прорывались величественные золотые и разноцветные купола, как айсберги сквозь воды Антарктики. Небо было высоким, и до облаков было не достать.

Где-то внизу по вековым, уставшим от ног и истории улицам Макарон следовал перебивающимся шагом и с колотившимся сердцем за спешащим в неизвестном направлении господином в черном. Где-то там краснощекая Гаврюшка возвращалась с гимнастики, останавливаясь у каналов и бросая маленькие камушки в воду. Где-то там Василек без дуршлага плакал в вечерней смене детского садика. Где-то там Пантик терпеливо сидел с мамой в тщательно расписанном коридоре реабилитационного центра и старался делать вид, что ему все нравится. Где-то там множество теть Юль и теть Свет лениво выбирали помаду или юбочку в выряженных, как Снегурочка под Новый год, магазинах и поглядывали сверху вниз на слишком учтивых продавщиц. Где-то там мама выбивала на клавиатуре жужжащего компьютера одно скучное и жутко важное письмо за другим, одновременно прикидывая, не замерзнет ли она по дороге домой и найдет ли в холодильнике что-нибудь годное на ужин больному сыну. Где-то там за морем крыш начиналось настоящее море, холодное и стальное. И где-то там, да, где-то там далеко и глубоко был папа.

Я встал. Закат начинал погружать город в сказочные позолоченные краски. Мне надо было написать папе письмо и успеть сделать салат и яичницу с макаронами, чтобы порадовать маму своими кулинарными изысками. На большее я, к сожалению, не был горазд.

Макарон поднялся на чердак последним. Важный и недоступный, он прошагал к своему месту под общие испытующие взгляды и опустился на диван с королевским достоинством.

– Хватит выделываться, а? – поморщилась Гаврюшка и ткнула брата острым локтем в бок, отчего тот сразу поник. – Просто рассказывай и все, хорошо?

Я попытался умерить ее пыл при помощи грозного взгляда, который она, впрочем, не заметила. Можно было в конце концов дать человеку насладиться столь редким моментом, когда он был тайноносителем слова, которого жаждал народ. Макарон занял позу поудобнее, почесал затылок и откашлялся, а мы вытянулись ему навстречу и затаили дыхание. И он начал рассказывать.

Следить за погруженным в свои мысли господином было легко, и уже вскоре стеклянная дверь со звоном захлопнулась перед носом подоспевшего Макарона. «Сбербанк» – гласила на ней свирепая надпись. Макарон сглотнул слюну и закусал губы. Все знали, что детям в банках делать нечего. Особенно без сопровождения. Как и в кино на показах ужастиков, например.

Макарон прошелся вдоль длинного здания, стены которого, к счастью, были также стеклянными, отыскал свою жертву и уселся на лавочку, чтобы не маячить просто так с подозрительным видом около банка. Сразу было понятно, что господин пришел туда не для того, чтобы, сопя и закатывая глаза, дождаться своей очереди и поскандалить с дамочкой в окошке, как это водилось, а потому что он там работал.