Одуванчики в инее

Мирон оказался блондином. После того как он на следующий день отпарился в нашей ванной, залив пол мыльной водой и напевшись песней до хрипоты, некогда белая эмаль посерела. Видно, слои грязи и сажи въелись в мелкие трещины. Я решил делать вид, будто не вижу никакой разницы, если мама спросит, что тут произошло.

Мой друг, о внешности которого я доселе мог только догадываться, был вполне симпатичным мальчишкой с веснушками на щеках и курносом носу и большой щелью между передними верхними зубами. Он мог бы вполне сойти за милашку, если бы не говорил вещей вроде: «Мне кажется, что несколько коктейлей Молотова – это самое оно для органов опеки, как ты думаешь?» или «Мне сегодня снилось, как я колю шприцы в выступающие вены привязанных к койкам, рвущихся и орущих в тряпки во рту врачей. Это было прекрасно!»

Но в целом конкретного плана мести у Мирона так и не было. В его взбудораженной голове крутилось слишком много идей, одна краше и кровавей другой, но в принципе и ему, и мне было ясно, что все это несерьезно. Иногда мне казалось, что он просто хочет заглушить боль от осознания того, что маму уже никак не вернешь. И кроме мести он не мог придумать ничего, что могло бы его отвлечь.

Я приготовил ему завтрак, и он выпил пол-литра какао и съел три тарелки овсянки. Зараза-Клеопатра пришлась Мирону по душе и сидела рядом с ним, вызывающе пронизывая меня своими ехидными взглядами.

– Ты знаешь, что вчера комсомол, спортсмен и просто красавец Давид шлялся вокруг банка того самого господина Пётэтре? – ни с того ни с сего вдруг спросил Мирон с кашей в обеих щеках.

Я чуть не подавился своим какао.

– Ничего я такого не знаю! – воскликнул я и зачем-то метнулся к окну. Мерзкий дождь осыпался на окно и пустой, посеревший двор мелкими, колкими каплями. – Ты-то откуда об этом знаешь?

– Если хочешь и впредь получать от меня информацию, не задавай мне таких вопросов, – деловито сказал Мирон.

– Ладно, господин Бонд, – закатил я глаза. – Рассказывай!

Мирон пожал плечами.

– Можешь не волноваться. Наш Давид-Голиаф, по всей видимости, придумал какую-то полную белиберду, так что его даже слушать не стали. Не знаю, будут ли ваши доблестные соперники засылать кого-нибудь поумней, но стоит обратить внимание на то, что они используют ваши же достижения.

– Почему ваши? Ты себя к нам не относишь? – нахмурился я.

Мирон поднял на меня удивленный взгляд, но я смог рассмотреть в нем и неожиданную радость. Негодование на какашников не на шутку разбушевалось во мне.

– Нахалы! – ударил я кулаком по подоконнику, и несколько черно-белых фотографий прадедушек и прабабушек в серебряных рамках забренчали и упали. Я бережно поставил их на место. – Пустота в квадратных головах! Ничего своего придумать не могут, а только у нас под ногами вьются и дело портят!

Мне было трудно в этом признаться, но я был разочарован и в наших соперниках, и в самом себе. Как я мог так переоценить их? Может, и правда, не стоило посвящать их в нашу прекрасную до мурашек тайну? Может, я слишком многого хотел и тем самым все испортил?

Вдруг Мирон вскочил со стула, опрокинув заоравшую Клеопатру на пол, и одним прыжком оказался у окна.

– Смотри! – прокричал он восторженно и измазал стекло остатками каши на ладонях. – Мистер Икс вернулся! И не один, черт его побери!

Я заставил себя оторваться от безжалостно вымазанного окна и всмотрелся в даль. И действительно, под аркой сидел не кто иной, как Мистер Икс в сопровождении чего-то лохматого и серого.

– Теперь-то точно все будет хорошо! – расплылся Мирон в мечтательной улыбке. – Теперь их аж двое!

Я поднял брови.

– Почему теперь все должно быть хорошо от того, что у нас во дворе тусуются две бродяги?

Мирон пронзил меня взглядом, полным лютого негодования.

– Как это ты о Мистере Иксе отзываешься?! – прошипел он. – Он меня вообще-то спас. И не знаю, стоит ли тебе напоминать, но тебя тоже.

По моей спине пробежали мурашки. Мирона нельзя было недооценивать, и ему нельзя было задавать много вопросов. Иногда, когда он не бегал по чердаку с кастрюлей на голове и не подкалывал Гаврюшку, он казался мне всеведущим оракулом. Интересно, что они такое сделали с ним в этой психушке? Чего они ему такого вкололи? Я с восхищением улыбнулся своему странному другу, и тот скривился в ответ.

– И еще кое-что, – сказал наконец Мирон уже вполне дружелюбно. – В нашу берлогу влетел еще один заблудший дух, помимо нового дружка Мистера Икса. Это день перемен! Ветер, ветер подул с востока!

– Ты хочешь сказать, что кто-то въехал в пустую квартиру? – оживился я.

Мирон важно задрал подбородок.

– Кто-то, кто-то… Кто-то или нечто… – зарядил свою любимую песню Мирон.

Я нетерпеливо нагнулся к нему через стол.

– Я видел, как она тащила свой несчастный чемоданчик, – продолжил Мирон более понятным смертным языком. – С трясущимся зонтиком в руке. Думаю, скоро должны привезти какую-нибудь мебель и всякую такую чушь. Василек уже маячит с машинками перед ее дверью.