Огненная кровь

Она выросла в похожих местах, среди пихт, кедров и елей, среди редких берез, раздвигающих густую хвою, чтобы выбраться на свет. В кронах верещали лесные птахи, дрозды выклевывали во мху семена и букашек. Спокойное место, но Блоха не интересовался ни птицами, ни деревьями. Сигрид с Ньютом уволокли Пирр и Анник в дальний конец поляны, а он обратил мрачный взгляд на Гвенну.

– Давай так, – тихо, устало заговорил он. – Я спрашиваю. Ты отвечаешь. Солжешь – убью. Вздумаешь вилять – убью. Умолчишь о чем-то важном – убью. Когда закончим, я выясню, что мои друзья услышали от твоего крыла, и, если истории не сойдутся, убью тебя.

Особого желания выполнить обещание в его голосе не слышалось, но и пустыми угрозами не звучало.

– А если сойдутся? – спросила Гвенна.

– Тогда обсудим другие варианты.

Гвенна постаралась подобрать резкий ответ из тех шуточек, какими славились кеттрал, но не нашла в себе ни резкости, ни находчивости. Руки до плеч и лицо залиты кровью. Черная форма заскорузла от пропитавшей ее и засохшей крови. И волосы свалялись – от нее же. По большей части ургульской крови, но и Гвенна получила десяток мелких ран, а мышцы словно текли водой после боя с половиной стойбища и ночи на когтях птицы. Да и петля на шее не украшала жизнь.

Да. Блоха их спас, но еще в воздухе дал понять, что не доверяет. Его крыло держалось на поясной сбруе, оставлявшей руки свободными. Гвенне, Анник и Пирр пришлось цепляться за верхние стропы, их хлестал ветер, а крутые виражи грозили падениями из тех, что заканчиваются тошнотным хрустом. Блоха был умен – окажись спасенные менее благодарны, они мало что могли сделать, кроме как цепляться за стропы. Люди Блохи не вкладывали оружия в ножны – хотя особой нужды в нем не было, – а попутчиков обыскали еще в полете: ножи Пирр, лук Анник и мечи Гвенны отправились в холодную темноту внизу, а взамен три женщины получили затяжные петли, именуемые у кеттрал «воротничками смертника».

– Валяй. – Голос у Гвенны жалостно хрипел. – Спрашивай.

Участвует Блоха в заговоре или нет, ее рассказ ничего не изменит. Она ни хрена не понимала, что происходит, а кто не знает, что происходит, тот уж наверняка ничего важного не выдаст.

Вопросы, прямые и четкие, повторялись раз за разом. Почему они бежали с Островов? Что случилось с монахами? Сколько людей погибло в горах? И так далее и так далее, а петля на шее при каждом движении, при каждом вздохе натирала кожу. Сам Блоха был немногословен, и лицо его ничего не выражало. Он нахмурился на предположение об участии в заговоре Давин Шалиль и еще раз, когда Гвенна рассказала о явной связи Балендина с ил Торньей. Множество вопросов ей показались совсем несущественными: какого цвета повязка на глазах у Адива? Чем их кормили ургулы? Гвенна и на них отвечала. Она испытывала странное облегчение: после стольких недель растерянности и смятения ни о чем не надо было думать – нашелся кто-то, кто подумает за нее, и можно просто рассказывать, не пытаясь составить в голове кусочки разбитой мозаики.

– Ну вот, – сказала она, когда Блоха наконец умолк. – Ты меня убьешь?

Он подумал, прежде чем ответить:

– Надеюсь, нет, Гвенна. – Он показался ей совсем усталым. – Надеюсь, что нет.

* * *

Как видно, их показания сошлись. По крайней мере, Гвенна истолковала возвращенную им свободу именно так. Она, привязанная к стволу, битый час безнадежно пыталась растянуть завязанные Блохой узлы, а потом командир крыла вернулся, кивнул и несколькими быстрыми ударами перерезал веревки.

Анник тоже освободили, а вот Пирр не так посчастливилось. Гвенна не питала большой любви к наемнице, но больно было смотреть, как ту, скрутив туже свиньи перед забоем, протащили на маленькую поляну, где Ньют приставил женщине нож к горлу. Кеттрал обошлись с ней суровей, чем с Гвенной и Анник. Лицо в багровых синяках, нос, похоже, сломан, левый глаз заплыл. Но убийца, когда Ньют швырнул ее на землю, еще умудрилась подмигнуть Гвенне.

Сигрид выкашляла короткий звук, похожий на смешок. После боя в ургульском лагере, после ночи на когтях птицы эта женщина выглядела так, будто попала в лес прямо с придворного бала. У Гвенны форма покрылась коркой кровавой грязи, изорвалась в лохмотья. Остальные кеттрал, даже Блоха, не слишком от нее отличались. А одежда на Сигрид была словно сейчас из стирки, чистейшая темная ткань выглядела бархатной. Только исчерканные шрамами и потеками крови руки напоминали о насилии – испытанном и причиненном. Снова открыв рот, Сигрид подавилась заиканием и просто указала на Пирр.

Ньют, ковыряясь в косматой бороде, задумчиво кивнул.

– Что? – спросил Блоха.

– Моя прекрасная и почтенная спутница, – пояснил Ньют, – предлагает вогнать в глаз Присягнувшей Черепу нож – как та Финну.

Блоха бросил долгий взгляд на Пирр и с непроницаемым видом обратился к Ньюту:

– А ты?

Афорист пожал плечами:

– Убить проще, чем не убивать.

– Это надо понимать как первое или как второе? – терпеливо уточнил командир крыла.

– Понимай как знаешь, – ответил Ньют. – Я воздержусь от голосования.