Огненная кровь

Адер, вдруг обессилев, покачала головой и обернулась к Нире с Оши. Старик не замечал напряжения между людьми; он забился в темный угол и сидел там, ласково поглаживая повешенную на стену голову черного медведя. Минуту Адер разглядывала его, гадая, каково это – так много прожить и так мало запомнить. Собственная короткая жизнь иногда представлялась ей готовым лопнуть мешком с событиями, память переполнялась воспоминаниями, которых ни понять, ни выбросить из головы.

– Он скоро будет, – обратилась она к Нире. – Что посоветуешь?

Старуха нахмурилась:

– Говорят, он большой умник?

– Его, Кент побери, называют гением, – с горечью подтвердила Адер. – В военных делах я ничего не смыслю, но моего отца он точно переиграл.

– С этими умниками такая штука, – покачала головой Нира. – Доверять поганцам нельзя, но, бывает, без них не обойтись.

– Ты предлагаешь мне сохранить жизнь убийце отца? – изумилась Адер.

Старуха вскинула брови:

– Я тебе, капризуля паршивая, предлагаю стать уже правительницей вашей чудной империшки.

– Правосудие – основа власти, – возразила Адер.

– Основа власти, – рявкнула Нира, – делать, что надо, а если ты вообразила, будто это одно и то же, так попроси своего бронированного верзилу ткнуть тебе мечом в грудь, потому что все равно долго не протянешь. Не выживешь, девочка.

Задняя дверь захлопнулась, помешав Адер ответить. Нира развернулась в готовности встретить вошедшего и тут же выругалась. Оши ушел.

– Клятый дурень, не сидится ему! – буркнула старуха, устремляясь в конец зала. – Я мигом. До моего возращения никого не убивай.

Адер хотела возразить, но старуха уже скрылась вслед за братом в глубине дома – слышались только тихая брань да постукивание трости. Фултон покачал головой:

– Не знаю, где вы такую нашли, ваше сияние, а только она – лишняя обуза.

– Такое нынче время, что один ты, Фултон, никому не обуза, – уныло ответила Адер. – А я и сама себе в тягость.

Большего она сказать не успела, потому что отворилась дверь и вошел ил Торнья, от подошв до груди забрызганный грязью. При виде его у Адер свело живот. Мужчина с улыбкой подошел к столу, радушно раскинул руки. Фултон тотчас приставил лезвие меча к шее кенаранга, и все равно Адер невольно попятилась, как пятятся от накатывающей на берег большой волны. По пути на север, от Олона к Аннуру и от Аннура к Аатс-Килу, она тысячу раз воображала это мгновение, повторяла в уме, что скажет, как будет держаться. А сейчас, оказавшись лицом к лицу с любовником, кенарангом, регентом и убийцей отца, она едва устояла на дрожащих ногах и с трудом подняла взгляд.

Если на душе у ил Торньи тоже было неспокойно, он ничем этого не выдал. Даже в запачканной одежде, он выглядел точно таким, каким ей помнился: красавцем, любезником, а пожалуй, и немного повесой. Без доспеха, в голубом шерстяном плаще поверх синей рубахи, которую заправил в узкие кожаные штаны наездника, в начищенных до блеска сапогах. Отказавшись от мундира легионера, от всякой военной формы, он в этом наряде выглядел настолько уместно, что представлялось, будто так следовало бы одеваться всем аннурским генералам; и полдюжины дорогих колец, поблескивающих на его пальцах, тоже казались вполне подходящими для войны и сражений.

Холодный северный ветер взъерошил его темные волосы, но спокойные немигающие глаза изучали Адер с прежним насмешливым любопытством. Она почувствовала себя скотиной, коровой или лошадью, выставленной на торги, и от этого чувства в ней алым огоньком разгорелась ненависть. Еще мгновение – и она бы приказала Фултону покончить с ним ударом меча.

– Твое войско мне нравится, – заговорил он, лениво махнув рукой куда-то за стену. – Хорошо выдержали переход. Не выношу армий, непригодных к переходам.

Он тряхнул головой, отгоняя досадные воспоминания, пожал плечами. Фултона и зависший у горла меч он не замечал.

– Ты, отдыхая на юге, заделалась генералом?

– Командование принял военачальник по имени Вестан Амередад, – сухо возразила Адер.

Ил Торнья вскинул брови:

– Амередад? Да, мне докладывали, но такую историю не враз проглотишь. Я, как видно, упустил пару тактов нашего последнего танца. Не ты ли давеча рвалась втоптать в грязь милых богобоязненных Сынов Пламени? – Он устремил задумчивый взгляд на стропила. – Мне вспоминается некий жрец по имени Уиниан, ныне покойный. И еще Соглашение, с таким энтузиазмом писанное тобой…

– Хватит, – презрительно бросила Адер. – Я знаю, что ты убил отца. Адив передал мне письмо, но я знала и так, давно знала. Я намерена казнить тебя за твои преступления, и если еще тяну с этим, то лишь до выяснения, что происходит здесь, на севере, с ургулами. Желаешь говорить о них, прекрасно. Если же нет, с удовольствием прикажу Фултону снести тебе голову.

– Ах…

Регент уронил между ними этот короткий слог, словно камешек-фишку на доску для ко – тихий загадочный камешек. Он даже не шевельнулся.

– Откуда узнала?

Он, казалось, не злорадствовал и не испытывал чувства вины. Ему было только… любопытно.

– Как ты узнала?