Огненная купель Шантунга

Два других крейсера отряда Рейценштейна, изначально ведшие разведку западнее, ушли по приказу Макарова вперед еще раньше. Телеграф забит, и их не вызовешь… Да и смысл? «Паллада» и «Светлана» не обладали необходимой скоростью, а боевая устойчивость их против линейных судов исчислялась минутами. Поэтому контр-адмирал изначально решил не отрывать их от поиска и прикрытия транспортов. О том, что эта самая боевая устойчивость его собственного «Варяга» в данных условиях немногим выше «Паллады», Николай Карлович просто не хотел думать. Раз судьбе было угодно, чтобы у них появились шансы поддержать «Россию» и «Рюрик».

Но, увы, всем на мостиках «Варяга» и «Баяна» становилось очевидным, что шансы эти стремительно уменьшаются с каждой минутой. И если лежать на прежнем курсе, то их два крейсера неминуемо упрутся в середину линии всего японского флота, что стало бы форменным, бессмысленным самоубийством…

– Николай Готлибович! Нам сигнал от адмирала… «Три румба вправо», – почему-то откашлявшись, тихо произнес старший офицер крейсера Андрей Андреевич Попов.

– Исполняйте… – процедил сквозь сжатые зубы Рейн, не отрывая от глаз бинокля, – и давайте перебираться в боевую рубку. Работать будем «Якумо»… Готовы, Виктор Карлович? – Рейн коротко глянул в сторону старшего артиллериста лейтенанта Деливрона, когда нос крейсера быстро покатился вправо.

– Вполне. Но пока далековато. При нашем ходе минут через пять.

– Кстати, кто дымит сейчас у нас прямо по курсу? Сдается мне, что это Грамматчиков подходит? На марсе? – Так точно! Открылись все четыре крейсера первого отряда. «Аскольд» идет вторым!

– Семафор Рейценштейну: предлагаю выйти на соединение с Грамматчиковым…

– Флагман дает утвердительный.

– Вот и ладно. На дальномере?

– Сорок восемь!

– Ну, с Богом! Начинайте пристрелку…

Сдвинулся от диаметрали и, быстро поднимаясь, пошел влево длинный хобот носовой восьмидюймовки, ожили в казематах стволы среднего калибра. Приподнялись, замерли и, практически одновременно окутав борт волной бурого дыма, послали первые свои снаряды в сторону силуэта трехтрубного корабля во главе японской колонны две шестидюймовки носового плутонга левого борта…

А там, далеко впереди, за огнедышащей японской боевой линией, накренившись на левый борт в крутой циркуляции, спасая «Россию», шел в свою последнюю атаку героический «Рюрик»…

Сражение у мыса Шантунг вступало в решающую фазу.

Глава 8

Угадай, кто вернулся?

Желтое море у мыса Шантунг 28 декабря 1904 года

– Что за чертовщина у нас с пристрелкой? Когда мы ее накроем, в конце-то концов?! – бесился Руднев, прильнув с биноклем к смотровой щели боевой рубки. До «Адзумы» на глаз было никак не более сорока пяти кабельтовых, но артиллеристы «Громобоя» уже несколько минут не давали по плутонгам и на главный калибр дистанции для беглого огня на поражение. Ожидая данных с флагмана, «Витязь» пока молчал. Но, как ни бесись, причина происходящего была очевидна: по «Адзуме» уже стреляли. Причем совершенно бессистемно. «Ослябя» и «Пересвет» минут пятнадцать посылали в своего противника снаряд за снарядом, совершенно не мучаясь тем фактом, что подходящие сзади справа крейсера Руднева также намеревались обрушить огонь именно на этот, медленно отстающий от своей линии броненосный крейсер.

Вокруг него периодически вставали фонтаны от падений шестидюймовых снарядов, в которых среди «ослябских» и «пересветовских» прятались точно такие же от пристрелочных выстрелов броненосных крейсеров. Периодически в небо взлетал и фонтан раза в два с половиной повыше – это, развернутая почти до предела на правый борт, работала кормовая башня «Осляби». Из всей главной артиллерии броненосцев-крейсеров только единственная ее десятидюймовка сейчас могла вести достаточно эффективный огонь. И эта одинокая пушка главного калибра действительно оказалась сейчас как нельзя кстати.

«Адзума», на этой стадии сражения пораженный уже семью 6-дюймовыми снарядами броненосцев-крейсеров, переносил их воздействие стоически. У японца не было заметно ни крена, ни дифферента. Несмотря на занявшийся вновь пожар, поднимавший клубы дыма вокруг кормового мостика, и сбитую фор-стеньгу, он исправно отплевывался в медленно приближающегося «Ослябю» своим средним калибром, и, как по расписанию, раз в минуту в направлении головного русского броненосца отправлялись два восьмидюймовых «привета» из его кормовой башни.

С учетом практически двукратной разницы в площади силуэтов противников, ничего удивительного не было в том, что два таких снаряда в «Ослябю» к моменту открытия огня крейсерами Руднева уже попали… Первый привел к молчанию средний шестидюймовый каземат правого борта, на месте которого дымилось нечто бесформенное – сдетонировали несколько зарядов. Второй унес в море становой якорь противоположного борта, выдрав попутно кусок верхней палубы полубака.