Огненная купель Шантунга

– Разворот «все вдруг», влево на шестнадцать румбов, «Идзумо» занять свое место в ордере. «Конго» встать за «Микасой», приготовиться к маневрированию отдельным отрядом. «Якумо» – концевой, «Хацусе» – головной. Скорость – шестнадцать. Атакуем четыре русских корабля, что сейчас у нас на левой раковине. Поднимите сигнал: «Противник должен быть уничтожен. Пусть все приложат все свои силы!»

Того Хейхатиро, выйдя на мостик, окинул бесстрастным взглядом распотрошенные осколками коечные ограждения. Вечернее солнце диском расплавленного червонного золота скатилось к западу. Ветер свежел и, постепенно усиливаясь, приятно холодил лицо…

«Ну, Всеволод-сан, мы с вами сходимся всерьез. Простите меня за недостойные мысли с идеей послать вам вакидзаси… Но к делу. Решим все здесь и сейчас!»

* * *

Не зря циркачи и скалолазы говорят, что влезть куда-то – это десять процентов всех проблем. Главное – потом слезть. Свое возвращение с марса на палубу Петрович запомнил надолго. Скоб-трап на фор-марс «Громобоя» был расположен на тыльной стороне мачты. А сами мачты крейсера, как и трубы, были отклонены в корму для «придания стремительности» силуэту. О том, каково марсовым по таким мачтам карабкаться сзади, никто не подумал.

И зачем он опять тащит с собой этот чертов рупор? Внизу их хватает. А бросить неловко… «Ой, мамочки, да чуть не сдуло же! Меня, что ли, персонально, гады желтопузые, достать хотите!» Руднев уже долез до середины мачты, когда мимо с характерным ревущим бормотанием прокувыркался в воздухе длинный японский «чемодан», ухнувший в воду метрах в ста за бортом «Громобоя». «Они что там, офигели? Начали главным калибром пристреливаться?» – подумал было он, но, оглядевшись, понял, что это «Громобой», обгоняя впереди идущую пару, попал на директрису «Хацусе», ведшему огонь с предельной дистанции по «Ослябе». И тут сверху загомонили:

– Ваше высокопревосходительство, япошки снова ворочают «вдруг»!

– Куда? Куда они ворочают, ребята? Мне за дымом не видно!

– Дык на нас прут! Точнехонько сюды носом становятся, окаянные!

– Понял. Спасибо, братцы… Порадовали… Ох, что ж я маленьким не сдох…

Петровича как ветром сдуло с мачты. Похоже, зверь, которого он загонял под выстрел охотника, сам решил для начала порвать загонщика…

Прямо на палубе состоялся блиц-военный совет.

– Итак, господа, у нас для обмена мнениями есть только пара минут. Прошу всех быть предельно краткими…

В итоге принятое решение Руднев резюмировал так:

– Мы сошлись во мнении, что Того собрался выходить из боя. Полагаю, он уже видит Степана Осиповича, и ему сейчас хорошо… Поэтому намерен на проходе нас утопить и дернуть куда подальше. Утопить нас он просто обязан. В противном случае бой им очевидно проигран. Этого ему не простят. Отсюда наши задачи. Связать японцев боем и продержаться как можно дольше – это раз. Не дать себя утопить, а у них побольше кораблей повредить – это два. И посему, разворот «все вдруг» влево на шестнадцать румбов! На контркурсе вчетвером против восьми нам не устоять: смотрите, «Адзума» тоже в нашу сторону ворочает и, похоже, даже скоростенки поприбавила. Да и выпускать их на простор нельзя. Могут просто удрать – ночь на носу. Бог даст, Макаров японцев будет нагонять быстрее, чем они нас…

Русские корабли начали поворот от противника, выстраивая кильватер с «Громобоем» во главе. Когда маневр был завершен, концевой броненосец Руднева «Ослябя» и головной японский «Хацусе» разделяло чуть более пяти миль…

Завершив перестроения, противники оказались друг относительно друга в стартовой позиции для той фазы сражения, которую позже историки назовут «бегом на юг» или «смертельными догонялками». Курсом S-SW шли корабли Руднева – «Громобой», «Витязь», «Пересвет» и «Ослябя». Скорость их составляла чуть больше 14 узлов – предельная, которую был способен поддерживать «Пересвет». За ними со смещением влево примерно на милю и при расстоянии между крайними кораблями порядка 45 кабельтовых, и даже меньше, гнались семь кораблей Того – «Хацусе», «Ясима», «Сикисима», «Микаса» и Камимуры – «Конго», «Идзумо» и «Якумо». Их скорость несколько превышала 15 узлов, поэтому они медленно, но неумолимо приближались к «Ослябе». Конечно, по прошествии часа, максимум полутора, эти гонки бы закончились. Причем неизбежно печально для русской стороны. Но…

За японцами тоже изо всех сил гнались!

По корме у «Якумо», на дистанции не дальше 8 миль, шли строем фронта броненосцы Макарова, делавшие больше 16 узлов и так же постепенно сокращавшие дистанцию до японской колонны. Вскоре на японских кораблях увидели, что русский командующий тоже строит кильватер: «Цесаревич», «Александр» и «Ретвизан», явно прибавив до самого полного, постепенно склонялись на курс «Потемкина», в кильватер которому встал «Суворов».