Огненные фарватеры

В Таллине апрельским теплым вечером катера подняли на стенку и затем погрузили на железнодорожные платформы. С земли «охотники» смотрелись солидно. Мы были рады, что все получилось с погрузкой так хорошо и быстро. Но появились офицеры из железнодорожных войск, сделали какие-то обмеры и заявили, что необходимо снять стволы зенитных автоматов, а также все, что выглядывает из-за ограждения ходового мостика, вплоть до фонарей типа «ратьер».

Дата отъезда держалась в секрете, но мы понимали, что два-три дня у нас в запасе есть, радовались этому: из Палдиски, где дивизион зимовал, подъехали жены… Строилось много предположений по поводу нашего «курса по железке». И в эти дни…

В общем, придется несколько отступить и рассказать о том, что служил у нас до недавних пор дивизионным штурманом старший лейтенант Николай Спиридонов. Охарактеризовать его можно бы одним словом — «мизоген», Что значит «женоненавистник».

Таким мы его знали всю войну, под конец которой он вдруг взял да и женился на девушке-краснофлотце с береговой базы. И тут надо заметить, Спиридонов пользовался большим авторитетом, и некоторые молодые офицеры подражали ему не только в вопросах службы и офицерской этики, но и в таком деле, как женитьба. Одним из его друзей был наш дивизионный артиллерист Дмитрий Голубев. И надо ли говорить, что после того, как его «принципал» женился, то же самое совершил и Голубев. В подруги жизни он выбрал санинструктора дивизиона, которая, конечно, в море с нами не ходила. Но уж если дивизион куда-то перебазировался, догоняла его посуху. Тут же комдиву подумалось, что в пути по рельсам мало ли что может произойти, а посему Зою Голубеву с ее лекарствами и бинтами надо взять с собой. Дивизионный врач лейтенант медслужбы Герман Кривша к нам только прибыл и почти никого не знал.

И вот поезд полным ходом мчит нас в Мемель. Для управления дивизиона выделен отдельный пассажирский вагон. Я расположился в купе, и перед глазами вставало прощание с женой. Сколько их было? В сорок первом, когда отступали. В сорок втором и сорок третьем, когда уходили в дозоры и с конвоями. В 1944 году, когда пошли вперед. Наше расставание не было печальным: война катилась к концу. Жена поднялась ко мне в вагон. Мы сидели, тихонько разговаривали и смотрели в окно.

— Гляди, Сережа, как молодожены прощаются, — улыбнулась Маша. — Смотри, тебе полезно!

В сторонке, у небольшого пристанционного домика, стоял наш новый контрразведчик Коля Власов и нежно обнимал свою жену. Не знаю, сколько ей лет было на самом деле, но нам она показалась совсем юной.

Пролетарский праздник 1 Мая экипажи отметили в Мемеле, а уже 3 мая к вечеру мы покинули и его. Ушли тихо. Через несколько часов похода по штилевому морю корабли втягивались в крошечную бухту небольшого городка Кранц. Он был пустынен. Лишь у причалов сиротливо покачивались брошенные рыбацкие суда. Замкомдив по политической части капитан-лейтенант Молодцов собрал на пирсе коммунистов и комсомольцев.

— Не могу сказать, что мы уходим в последний на этой войне боевой поход, — говорил Виктор Кузьмич. — Но что в боевой, это точно. А потому все должно быть без скидок! Есть серьезная опасность. Враг пытается вырваться из Курляндского котла. Его корабли и суда идут в одиночку, группами, конвоями. Для борьбы с ними выделены специальные силы. Главное для нас — четко налаженная служба наблюдения и бдительность.

В Кранце катера приняли топливо и воду. Теперь наш путь на Штольпмюнде. Это совсем недалеко. Но налетел ветер, и по морю пошли волны с белыми шапками.

— Уже четыре балла! — сказал комдив Лежепеков. — Если мы тут станем валандаться, море посвежеет еще больше. — Он собрал дивизионных специалистов на флагманском катере: — Надо выходить. И как можно быстрее! Дивмех, готовы?

— Готовы!

— Ну вот и хорошо. Сейчас по катерам. Снимаемся со швартовов через десять минут. Нага новый дивштурман лейтенант Шкамерда пойдет со мной.

В море было нелегко. Изрядно качало, волна била, накатывалась на палубу, заливала носовой автомат, добиралась до мостика. И хотя края эти зовутся «южная Балтика», вода была обжигающе холодной. Я стоял на мостике рядом с командиром отряда капитан-лейтенантом Воробьевым. Мы тихо переговаривались. Алексей Павлович расспрашивал меня, доволен ли я работой двигателей.

— Слышишь, работают ровно и спокойно.

— Был разговор, эти «паккарды» с капризами?

— Понимаешь, наши двигатели проще, менее капризны. Этим же подай все в свой час. Осмотр, смену масла и прочее.

— И скоро регламентные работы?

— Как придем в Штольпмюнде — так сразу.

— Не завидую…

Так тек наш разговор. Ну, а на мостике шла обычная походная жизнь. Командир стоял, облокотившись на ограждение и всматриваясь в темноту. Сигнальщики докладывали о каких-то целях, только им видимых во мраке. Ночь жила на море напряженной жизнью. Своим курсом шли в ней катера 4-го ДСК. И вдруг с правого борта вспышка огня!

— Артиллерийская стрельба, правый борт сто десять градусов, дистанция тридцать пять кабельтовых! — доложил сигнальщик.

— Что бы это могло быть? — заволновался я.