Огненные фарватеры

Капитан-лейтенант Недопас не однажды выходил в море и на СК-122, бывал на катере и в базе. Он знал всех моряков экипажа «Старого большевика», знал помощника Берилова и командира Скубченко, не по одному разу беседовал с тем и другим. И можно сказать смело — всем этим внес немало в боевое становление экипажа.

Не знаю, как это происходило на СК-122, но вообще Федот Федотович обладал одной чисто комиссарской способностью — умением убеждать и передавать другим свою убежденность в правоте нашего дела. Умением доказать человеку ошибочность его взглядов и поступков, если они ошибочны.

Однажды в дивизион назначили молодого офицера, имевшего партийное взыскание, про которое коммунист считал, что наложено оно несправедливо. Много раз пытались мы убедить его в том, что он не прав, — все было напрасно. Личная обида стояла выше всех доводов. Однажды к нему в каюту пришел капитан-лейтенант Недопас.

— Да, брат, — сказал Федот Федотович. — Воюешь ты неплохо. Орден Красного Знамени, медаль «За оборону Ленинграда» сами за себя говорят. Рассказал бы, за что удостоился?

Офицер рассказал о боях 1941 и 1942 годов, о походах, в которых участвовал в 1943-м. Слушал Недопас внимательно, не перебивал. Лишь изредка задавал наводящие вопросы.

— Ну, а за что досрочно звание получил, повышение в должности? — спрашивал Федот Федотович.

И как-то получилось, что офицер рассказал о всей своей жизни, кроме одного момента: за что получил партийное взыскание. Но потом, чтобы до конца выговориться, рассказал и об этом.

— Понятно, — заметил Недопас. — И знаешь, я бы тоже обиделся на несправедливость. Но пойми, что во многом ты виноват сам. А раз так, то чего же обижаться на взыскание? Оно, понимаю, не мед. Но ты коммунист и должен быть выше всяких обид.

Многое после этого разговора понял офицер. А вскоре с него было снято партвзыскание. Такие вот политработники служили у нас в дивизионе!

Прошел год. Наступила весна сорок четвертого. В один из майских дней СК-122 пришел с очередным конвоем на Лавенсари…

Каждый моряк знает, как прекрасно после трудного похода отдохнуть, отоспаться, спокойно поесть. Ненадолго встать к причалу и, приняв на корабль все, что положено, освободившись от дел, почувствовать под ногами твердь земли, а не зыбкое дерево палубы. Послушать, как шумит на деревьях листва, как поют птицы. Прекрасно встретить на берегу друга, с которым не виделся много времени. И днем экипаж СК-122 смог полной мерой получить ту радость, которую может предоставить моряку, ступившему на берег, майский погожий день.

А ночью вражеские катера налетели от северного берега залива на наши дозоры. И не просто уже ставшим привычным приемом, когда на два наших катера нападает шесть-семь единиц противника, с тем чтобы после короткого боя уйти в свои базы, избежав встречи с нашими силами поддержки. В ту ночь фашисты вышли из шхер группой едва ли не в десяток артиллерийских и торпедных катеров, разделились на три части. Одна из групп направилась к находившемуся на норд-весте от Лавенсари дозорному МО, две другие незаметно вышли на возможные направления подхода катеров поддержки и, заглушив моторы, легли в дрейф.

Видимость той ночью почти отсутствовала — туман низко лежал над водой, а радиолокаторов на наших катерах тогда еще не было. Правда, на дозорных катерах постоянно оставалась включенной гидроакустическая станция. Акустик дозорного катера нес вахту исправно, он вовремя обнаружил корабли противника, точно определил, с какой стороны надвигается опасность. Катер тут же открыл огонь по фашистам. Оперативному дежурному Островной военно-морской базы была дана радиограмма. Силы поддержки дозора вышли в район боя немедленно. И первым — «Старый большевик».

Экипаж на боевых постах, каждый вглядывается в туманную мглу, стараясь не просмотреть врага. А он появился внезапно и совсем не оттуда, откуда предполагалось.

— Р-бот прямо по курсу! — доложил командир отделения рулевых старшина 1-й статьи Павлов.

И в этот же момент доклады с ДШК и 37-миллиметрового автомата:

— Р-бот, справа сорок.

— Катера противника, левый борт восемьдесят градусов!

Это была ловушка. Решение Скубченко принял верное: атаковать катер, находящийся прямо по курсу, и на самом полном ходу вырваться из окружения. А затем вместе с другими катерами, которые вот-вот должны подойти с Лавенсари, уничтожить врага.

Сперва удача сопутствовала СК-122. Первые же снаряды из его автомата попали в Р-бот. Он уклонился в сторону, выпуская «Старый большевик» из кольца. Но в то же мгновение получил повреждение и СК-122. В машинном отделении возник пожар. Ранен помощник командира Павел Берилов, а самому командиру осколком перебило руку. Но Скубченко продолжает командовать катером и боем.

— Воюем, товарищ командир! — крикнул Павлов старшему лейтенанту. И вдруг увидел — упал на палубу его друг Романов и замолк ДШК. Оглянулся вокруг. Один Р-бот уже горел ясным пламенем. И подумалось Павлову о том, что теперь бы немного, совсем немного продержаться! Но снова вздрогнул от прямых попаданий СК-122, и упал на палубу командир.