Огненный дождь

– Он, конечно, дел натворил! – промычал князь-волк, стараясь не глядеть на Буйслава. – Зато и веселее стало! С базиликанцами или с торингами – какая разница, с кем драться! Тоска ж в лагере! Сидят почти семь десятков тысяч мужиков, здоровых до вони, пьют каждый день положенную кружку пива, мясо там с хлебушком кушают. И – всё! И – на боковую! А так войско встряхнётся. И те из нас, кто уже седым мхом покрылся – тоже! По правде, так мне совершенно всё равно, что станется с Радовоем. Воевода он неплохой, болел за правое дело… Не стоит его сильно наказывать!

Потом высказывались остальные, и Радовой воскрес – никто не высказался против него слишком остро. Ну, пожурили конечно. Помянули недобрым словом пустую голову. Не страшно. И вообще – похоже и впрямь все были очень обрадованы. Может, и прав был проклятый Волод? Хоть какое-то развлечение? Пока вокруг – тишина!

И тут, когда все уже всё для себя решили, раздался холодный голос Волода. Опять же – трезвого и совсем не похожего на себя, родимого:

– А обоз придётся вернуть! Прямо сейчас!

3.Лютень, Радовой и граф Стан. Лагерь гардарского войска. Вечер 12 дня месяца Бокогрея.

Кони, словно чувствуя настроение седоков, шли медленно, с бережением. Дружинники – и гридни Лютеня, и молодцы Радовоя отстали шагов на тридцать. Чтоб, значит, если братья начнут ругаться, не оказаться свидетелями этой сцены. Угадали! Самое время было разбегаться в разные стороны…

Впрочем, поначалу ехали почти в полной тишине. Радовой и рад был помолчать, угадывая впереди серьёзные неприятности, Лютень… Лютень просто молчал. Думал, кажется. Его настроение ещё до разговора пошло вниз. Теперь уже не было и речи о том, чтобы увести разговор в сторону. Уж кто-кто, а Радовой совсем неплохо знал своего венценосного братца! Всего-то шесть лет разницы, но – отец умер рано – отца вместо. Вот и воспитывает по сию пору…

– Вот что я скажу тебе, брат! – наконец проронил Лютень, по-прежнему глядя строго перед собой. – Я не желаю больше слушать твои глупости и не хочу глядеть, как ты их будешь потом расхлёбывать ценой жизней моих воинов.

– Наших воинов, брат! – дерзко перебил его Радовой. Ещё один способ, знакомый с детских лет – чем быстрее Лютень выплеснет гнев, тем меньше достанется тому, на кого он его обрушит.

Вот тут Лютень и взорвался – Радовою этот фокус удавался каждый раз, получилось и на этот раз. Князь орал, как когда-то в детстве, когда глуздырь-Радко утащил у него какой-то особо любимый нож. Он не слишком выбирал слова и Радовою оставалось только радоваться, что дружинники оказались предусмотрительны. Впрочем, их отлучка была кратковременна. Уже через четверть часа, даже чуть раньше, Лютень выдохся. Угрюмо посмотрел на брата, с виду раскаявшегося, внутри наверняка веселившегося и жёстко, так что даже внутреннюю ухмылку должно было согнать враз, сказал:

– Дурень безмозглый! Сегодня же обоз должен быть возвращён! Сегодня, а не через седмицу! То, что успели сожрать и выпить – возместишь лично ты!

Дурное настроение Лютеня всё же выплеснулось, но не так, как полагал Радовой. Князь просто хлестнул коня и Снег, резвый жеребец, способный без устали месить снег тяжёлыми копытами, наддал. Следом, как привязанные, метнулись гридни.

Радовой выждал немного, самую чуть, потом сплюнул сухой, мелкий снег с обветренных губ, потом легонько повёл пальцами. Рядом тут же возник его гридень, молодой, но сметливый и надёжный.

– Звал, батюшка?

– Звал, – «батюшке» только-только минуло двадцать восемь, но что поделать – воевода должен быть солидным. – Найди мне витязя Яробуя. И – кого-нибудь из сотников, попроще. Тут дело-то простое… О, гори Перунова борода!!!

Гридень вздрогнул от такой чёрной ругани, оглянулся… Торингский вельможа, граф Стан, с невеликой своей свитой неотвратимо приближался. Лицо его, обветренное и лишившееся того внешне незаметного, но всё же присутствовавшего лоска истинного нобиля меча, выражало всю богатую гамму чувств, которую он испытывал при взгляде на гардарского воеводу.

– Мессир Радан! – не давая ему собраться с мыслями, взревел вдруг Радовой. – Друг ситный, ты ли?! Как давно я тебя не видел подле себя… Что случилось?! Что-то плохое у торингов? Надеюсь, они не потерпели нового поражения? Ведь армия, которую собрал твой император – последняя! Помнишь, ты мне рассказывал, как её собирали?

Графа передёрнуло, он – опытный придворный и неплохой дипломат – не смог скрыть ужаса. Было от чего! Армию – последнюю армию Империи Тор – собирали специальные гвардейские отряды. До зубов вооружённые, свирепые и безжалостные, они оцепляли деревни и целые города, врывались внутрь и хватали всех, кто подходил для строя. Стариков – крепких, способных стоять на ногах, мальцов – даже если ещё не брились и девок не мяли. Брали всех от пятнадцати до шестидесяти вёсен! Вой стоял по всей Закатной империи… Зато к весне собралась семидесятитысячная армия, пусть неумелая, но способная подкрепить претензии императора на равные отношения с гардарами…