Огненный дождь

– Слышь, брат-сотник! – окликнул Ярослава сотник ополчения, Нелюб Чернец. – Что-то тихо у них там. Слишком тихо!

– Это да, чрезмерно! – пробурчал Ярослав. – Если они сегодня сдаваться поутру будут, то – да. Да и если обороняться будут – тоже. К князю, что ли, послать!

– К князю… – фыркнул Нелюб. – Князь, бедный, измотался за день, как Змей зимой. Пущай хоть маленько вздремнёт!

Тут и началось – Влесово Коло ещё за середину своего пути перевалить не успело. Ворота открылись лихо – мигом, со страшным грохотом створок о воротные башни. И наружу хлынула конница базиликанцев. Много конницы – несколько сотен…

– Тревога… – сорвавшимся голосом прошептал Ярослав. – Нелюб, тревога же!

Но воины у засеки, вроде и снидавшие, немедленно подхватились на ноги, а пока ратники Нелюба сколачивали короткую и тонкую «стену», передовая застава – два десятка засевших в домах лучников ударили стрелами встречь врагу. Вроде и немногих сбили с коней, но всё равно скок задержали и дали товарищам время изготовиться к сражению…

А ведь и угадал князь Лютень, именно по этой улице заставу усилив вдвое! Именно через Гончарную улицу базиликанская конница бросилась на прорыв. Почти вся – за исключением трёх сотен, повернувших против камнемётов и прочих укрытых за спешно поставленной стеной гуляй-поля пороков. Там уже шла сеча, на выручку осадной тысяче спешно выметнулись с улиц заставы… Ярослав и его кмети до дела ещё не дошли.

– Стоять крепко! – слышно заорал сотник Нелюб. – Ярославушка, прощевай пока!

– Живы будем, встретимся! – ответил Ярослав. – Держитесь, сколь сможете! Ну, и я подмогну!

Сотня дружинная садилась на коней – в спешке, ибо сотня ратная, городовая, уже резалась и звон булата о булат слышен был отчётливо.

– Поспешай, браты! – торопили конники друг друга. – Там – бой!

Ну, сели. Сотник Ярослав, оглянувшись, вновь убедился – Перун пока оберегал его дружину. Почти восемь десятков в седле – это много и сила это – огромная. Правда, чтобы против четырёх сотен выйти – маловато…

– Вперёд! – заорал он, вздымая к чёрному ночному небу секиру. – Постоим за Рода!

– Слава! – откликнулась сотня и копыта застоявшихся за день коней звонко ударили в камни мостовой. Лихо взяли, с ходу перейдя на намёт, вымахали за засеку…

Ратная сотня Нелюба своё дело сделала честно. Их, разумеется, смяли. Не могли не смять, когда соотношение: четыре к одному. И многие погибли почти сразу… Но каждый из них кого-нито, а забрал в Вирий. Площадь покрыта была телами людей и коней, а оставшиеся в живых ратники сражались отчаянно. Разорванная на части сотня являла собой сейчас единственную серьёзную преграду на пути базиликанцев. И те, хоть и было их куда больше, ничего с этим препятствием поделать не могли. Да впрочем, на узком пространстве и дружинники Ярослава не шибко больше сделали бы. К тому же – дома вокруг. Засевшие в окраинных домах два дружинных десятка давно уже израсходовали все стрелы, но – десятников Ярослав отбирал с разумением – из окон летел настоящий град снарядов. А что многие из них в воинском деле никогда прежде не применялись, так и не очень-то важно. Зато когда сундучок с драгоценными каменьями – дома были богатые и жили в них люди богатые – рушится тебе на голову, не убережёт даже булатный шлем. Шея не выдержит…

Впрочем, как бы ни сражались ратники Нелюба Чернеца, их стойкости должен был прийти коней. И он пришёл – но как раз в это время на площадь выплеснулась сотня Ярослава. Вернее, те десятки, что остались в ней после выделения двадцати воинов в заставу. Хватило как раз для того, чтобы завязать встречную сшибку и на некоторое время задержать базиликанцев.

Потом, отбиваясь от трёх насевших на него вражеских конников, Ярослав в отчаянии увидел – уходят! Сотня или чуть больше базиликанцев не стала задерживаться и добивать уцелевших противников или ввязываться в жестокий и без определённого исхода бой с воинами Ярослава. Она – уходила! А остающиеся самоотверженно и умело перекрывали дорогу застрявшим дружинникам… Гнилой череп базиликанца хрупнул под секирой – вместе с шлемом, как спелый арбуз. Глухо рыча, Ярослав вспорол живот другому и против него вновь – уже второй раз за бой – остался только один соперник. То есть, уже не соперник – Ждан не думая долго, всадил ему в спину сулицу. Не двобой сейчас, так и не до честных схваток! Можно в спину подло ударить, можно втроём на одного навалиться…

– Ждан, они уходят! – проорал Ярослав, привстав в стременах.

– А мы что можем? – оскалился тот зло. – Завязли, сотник!

– Надо, Ждан! – одним коротким броском отправляя последний метательный нож в распахнутый в ужасе рот катафракта, процедил Ярослав. – Где там Яросвет?!

– Занят! – ответил за десятника кто-то из воинов. – Его там пятеро бьют… у стенки!