Огненный крест. Бывшие

И среди забот о войсках, в риске быть изувеченным или убитым Антон Иванович обращается к своей Асе. Она в его сердце. Среди крови и воплей растерзанных металлом людей, отчаяния, проклятий, героизма и благородства он отсылает ей письмо за письмом.

27 февраля 1916 г. он по сути признается ей в любви. Он не смеет сказать это молодой женщине, она много моложе, но он одержим любовью.

«Я получил сегодня Ваше письмо от 15-го числа. Оно менее нежное, чем обычно, и малопонятное. Временами мне кажется, что понимаю, временами сомневаюсь. Всё жду от Вас ответа на вопрос, который не смею задать, на мысли, которые не смею высказать…»

Слава Деникина, как воина выдающихся способностей и доблести, уже известна за пределами войск, которыми он командует. Он среди тех генералов, на кого Россия взирает с надеждой.

Ответ Аси потрясает Деникина. В письме 4 апреля 1916 г. он не без тревоги спрашивает любимую: может быть, она создала в воображении свой образ, не его — и в этот образ влюблена, а это вовсе и не он. Это очень длинное и напряженное по тону письмо. Оно проникнуто мукой вопроса: его ли она любит?..

«Вы меня спрашиваете, почему я не смею задать Вам вопрос, который уже давно созрел в глубине моего сердца. Во-первых, я не хочу обкрадывать счастье. Во-вторых, я иногда спрашиваю себя, не обращаются ли те нежные слова, которые я читаю в Ваших письмах, к лицу, созданному Вашим воображением, а не ко мне, которого Вы не видели уже шесть лет (выделено мною. — Ю. В.) и которого время серьезно потрепало. Для Вас разочарование было бы неприятностью, для меня — крушением…»

Спустя 18 дней он обронит между строк: «Моя столь желанная…» А через месяц, 21 мая, он уже весь в пламени чувств: «Моя душа полна Вами». Еще через шесть дней он опять повторяет: «Моя столь желанная…» Это похоже на стон…

Она не скрывает: она любит его, как 6 лет назад! Она в недоумении: при чем тут возраст и прочие условности? Она его любит!

И в письмах Антона Ивановича вспыхивают, горят слова:

— 31 мая: «Моя радость!..»;

— 10 июня: «…скажите мне, моя голубка… моя дорогая! Моя радость! Ты осветила мою безрадостную осень, ты ее согреешь, не правда ли?..»;

— 23 июня: «Помните ли Вы о нашей последней встрече?» — «Еще как помню — в тот день началось для меня то, что, с сердцем в трауре, я старался вытолкнуть из души и которое шесть лет спустя снова наполняет всю душу…»

Шесть лет Деникин преодолевал страсть к юной женщине. Шесть лет он старался не думать о ней. Что он может ей дать, когда вокруг столько молодых, красивых и удачливых мужчин. Шесть лет он думал только о ней — ничто не смогло вытравить это чувство. И теперь оно вырвалось, закружило его в вихре страсти среди рева металла, смерти.

Но война воистину бесконечна. Бои, потери… Годы и горе, годы и могилы… Господи, увидит ли он ее?! Наступит ли счастье назвать ее своей женой?! И быть всегда вместе — всегда?!

И 27 октября (ровно за 4 месяца до позорной революции Гучковых, Милюковых и керенских и за 16 месяцев до знаменитого Ледяного похода, когда он с молодой женой и горсткой белых воинов станет рвать в кубанской степи красные заслоны и похоронит великого воина Лавра Корнилова) из-под пера срываются горестные слова, не слова, а надрывный вздох, почти крик отчаяния: «Моя столь желанная, придет ли когда-нибудь счастье?..»

К ним пришло, но будет оно навечно окрашено горем утраты России.

С марта и почти до конца мая 1917-го Антон Иванович — начальник штаба главковерха генерала Алексеева. При замене Алексеева Брусиловым назначен главнокомандующий Западного фронта. Таким образом, за три года войны продвинулся от командира бригады до главнокомандующего фронта — убедительное признание способностей.

На совещании в могилевской ставке 16 июля 1917 г. с участием министра-председателя Керенского и министра иностранных дел Терещенко произнес чрезвычайно резкую речь, обвинив Временное правительство в разрушении армии.

19 июля, после назначения Корнилова Верховным главнокомандующим, Антон Иванович становится командующим Юго-Западным фронтом.

После выступления Корнилова арестован вместе со своим начальником штаба Марковым и вскоре отправлен в Быхов, освобожден Духониным.

«Грубоватая солдатская откровенность Деникина, а равно его склонность к красивой скорбной фразе привлекли к нему офицерские симпатии…» — писал генерал Болдырев.

Полагаю, это не совсем так, это даже совсем не так. Симпатии офицеров Деникин завоевал тем, что предельно точно выразил их намерения, а выразив, мужественно поднялся, чтобы проводить их в жизнь. Только это и сделало его белым вождем, надеждой офицерства.