Огненный крест. Бывшие

Он становится первым председателем Гуляйпольского Совета рабочих. После Брестского мира Украина оказалась под германским сапогом. Нестор Иванович пробирается в Москву. Он встречается с Лениным и Дзержинским. По их совету открывает партизанскую борьбу против оккупантов. По данным германского командования, только за апрель — июнь 18-го его отряд совершает 118 нападений на германские гарнизоны и посты. С начала 1919 г. он начальник 3-й бригады Заднепровской дивизии Красной Армии. В одной из телеграмм РВС республики Нестор Иванович писал:

«…Заявляю вам, что я и мой фронт останутся неизменно верными рабоче-крестьянской революции, но не институтом насилия в лице ваших комиссариатов и чрезвычаек, творящих произвол над местным населением».

На подконтрольных его власти землях Нестор Иванович не допускал деятельности продотрядов.

«С анархо-кулацким развратом пора кончать», — заявил Троцкий.

При взятии Перекопа войска Махно были брошены на самый гиблый участок и почти полностью выбиты. Они штурмовали Турецкий вал в лоб. Пять тысяч уцелевших бойцов из бригады Махно были тут же расстреляны по приказу Троцкого. Это была высшая подлость. К тому времени Нестор Иванович носил орден Красного Знамени за номером четыре.

Нестор Иванович не участвовал в боях за Перекоп, и это его спасло (бойцы и крестьяне звали его «батькой»). Он залечивал рану. Всего за 4 года войны он был ранен 12 раз, потеряв ногу. Известие о расстреле бойцов потрясло Нестора Ивановича. Сколотив заново свою повстанческую армию, он обрушивает на коммунистов всю свою ненависть. Чекисты, сельские активисты, коммунисты, евреи и комиссары — все после пыток или сразу идут «в распыл».

По приказу Ленина на Махно обрушивается вся Красная Армия, дислоцирующаяся по югу России. Боевыми действиями руководит сам Фрунзе. В августе 1921-го Махно уходит из кольца красных войск в Румынию. За границей Нестор Иванович жил бедно, умер от старых ран в 1934 г. Похоронен на парижском кладбище Пер-Лашез. На обычном памятнике всего 4 слова: «Советский коммунар Нестор Махно».

29 октября 1920 г. генерал Врангель — «Правитель Юга России и Главнокомандующий Русской Армии» отдал приказ:

«Русские люди! Оставшаяся одна в борьбе с насильниками, Русская армия ведет неравный бой, защищая последний клочок русской земли, где существует право и правда.

В сознании лежащей на мне ответственности, я обязан заблаговременно предвидеть все случайности.

По моему приказанию уже приступлено к эвакуации и посадке на суда в портах Крыма всех, кто разделял с армией ее крестный путь, семей военнослужащих, чинов гражданского ведомства, с их семьями, и отдельных лиц, которым могла бы грозить опасность в случае прихода врага.

Армия прикроет посадку, памятуя, что необходимые для ее эвакуации суда также стоят в полной готовности в портах, согласно установленному расписанию. Для выполнения долга перед армией и населением сделано все, что в пределах сил человеческих.

Дальнейшие наши пути полны неизвестности.

Другой земли, кроме Крыма, у нас нет. Нет и государственной казны. Откровенно, как всегда, предупреждаю всех о том, что их ожидает.

Да ниспошлет Господь всем силы и разума одолеть и пережить русское лихолетье.

Генерал Врангель»

Одновременно появилось «Сообщение правительства».

«…Правительство Юга России считает своим долгом предупредить всех о тех тяжких испытаниях, какие ожидают приезжающих из пределов России… Кроме того, совершенно неизвестна дальнейшая судьба отъезжающих, так как ни одна из иностранных держав не дала своего согласия на принятие эвакуированных. Правительство Юга России не имеет никаких средств для оказания помощи как в пути, так и в дальнейшем. Все заставляет правительство советовать всем тем, кому не угрожает непосредственной опасности от насилия врага, остаться в Крыму».

«Я решил в ночь на 31-е перейти в гостиницу «Кист» у Графской пристани (это в Севастополе. — Ю. В.), где помещалась оперативная часть моего штаба; там уже находился штаб генерала Скалона…

Около полуночи вспыхнул пожар американских складов Красного Креста. Толпа черни начала грабить склады, однако прибывшая полусотня моего конвоя быстро восстановила порядок. Ночь прошла спокойно.

С утра 31 октября начали погрузку прибывшие из Симферополя эшелоны. Раненые грузились на оборудованный под госпитальное судно транспорт «Ялта»…

В сумерки прибыл генерал Кутепов со своим штабом. Войска отходили в полном порядке. Всем желающим остаться была предоставлена полная свобода, однако таковых оказалось немного. Генерал Кутепов рассчитывал закончить погрузку к десяти часам утра.

В десять часов утра 1 ноября я с командующим флотом объехал на катере грузящиеся суда. Погрузка почти закончилась. На пристани оставалось несколько сот человек, ожидавших своей очереди. При проходе катера с усеянных людьми кораблей и пристани неслось несмолкаемое «ура». Махали платками, фуражками… Больно сжималось сердце, и горячее чувство сострадания, умиления и любви ко всем этим близким сердцу моему людям наполняло душу…