Огненный крест. Бывшие

Накануне ухода из дома Льва Толстого занимает «заблуждение смертной казни». Он делает последние записи в «Записной книжке № 7». Еще несколько таких заметок — и страниц уже больше никогда не коснется рука писателя. Считанные дни отделяют его от гроба.

Если даже людям нравственная философия Льва Толстого кажется нереальной в качестве основы для соединения и здорового существования общества, все равно чувства, проповедуемые Толстым, должны быть в каждом, должны присутствовать в жизни, не должны оставлять нас — с ними человек чист, легок, радостен и глубок. С такими чувствами жизнь благородна и достойна.

Короленко не являлся непротивленцем в полном смысле слова, но насилие ненавидел и презирал. Он выступает против изуверств гуртовых казней и казней по заложничеству, то есть казней людей, вообще ни в чем не повинных, своего рода казней-устрашений. Это совершенно новое явление, неизвестное дотоле России.

При Николае Втором Короленко скорбел, что в России нельзя протестовать против казней, как за границей: на митингах и петициями.

«Тем важнее, скажу даже — тем священнее, обязанность печати хоть напоминать о том, что ужас продолжается в нашей жизни, чтобы не дать ему превратиться окончательно в будничное, обыденное, бытовое явление, своего рода привычку, переставшую шевелить общественное сознание и совесть…»

Короленко писал об этом в очерке «Бытовое явление», который столь поразил Льва Толстого. Чему нам учиться у этой самой заграницы? Да мы свою социалистическую государственность осваиваем. К настоящей свободе натаскиваем граждан.

Нет, случались демонстрации в 60-е годы, скажем против повышения цен на продукты… там… в Темиртау, Новочеркасске, Шахтах. Но были подавлены с такой людоедской беспощадностью — у недовольных пропало всякое желание высказывать какие-либо требования. Впрочем, и сами недовольные тоже пропали.

Именно так действовала власть: не просто милиция, а войска, эти самые мальчики-призывники, вчерашние десятиклассники, будущее страны. Наваляли трупов на десятки. За ними пустили моечные машины — ну должны же быть чистыми улицы. Свалили трупы в безымянные могилы, воровски свалили — никому никаких данных. Дематериализовались граждане.

Тогда, в июне 1962 г., цены на основные продукты были повышены в среднем на 30 %. Повышение цен вызвало протест рабочих крупнейшего в Новочеркасске электровозостроительного завода. Никто, никакая организация не готовили протест, это было стихийное возмущение людей. 1 июня рабочие прекратили работу и с красными флагами и портретами Ленина направились к горкому КПСС. К ним присоединились рабочие других предприятий.

2 июня завод блокировали войска и танки. Услышав грохот тяжелых боевых машин, тракторист Катков воскликнул: «О Боже, и эти идут удовлетворять просьбы трудящихся!»

В демонстрантов стреляли из автоматов. На месте расправы остались 24 трупа и 31 раненый — славно потрудились мальчики в солдатском обмундировании (еще вчерашние школьники, только бриться начали).

Ну как тут без КГБ? Вскоре он и произвел аресты, защищая народ от смутьянов. В тюрьме оказались 14 человек. Семерых приговорили к смертной казни (комедия суда) и через два месяца с небольшим пустили в расход. Вот их имена:

А. Ф. Зайцев (колхозник), М. А. Кузнецов (слесарь), Б. Н. Мокроусов (рабочий), А. А. Коркач (электрик), В. Д. Черкасов (слесарь), С. С. Сотников (токарь), Г. Шуваев (повар).

Самому молодому было 25 лет, самому старшему — 45.

Мир праху вашему, люди земли русской!

Поклон вам за стойкость, мужество перед сворой палачей!

И вечное проклятие вам, убийцы из КПСС и КГБ! Ходите вы и сейчас по нашей земле, жируете на сытые пенсии и таите черную злобу на народ: смеет подыматься с колен, смеет говорить, смеет собираться на митинги, смеет голосовать против!

Да что там расстрелы демонстраций! А издевательства, а удушение жизнью — не жизнью, а режимом жизни (подлой росписью очередей и унижений), а убийства — убийства по-тихому, каждый день, каждый час: только чуть-чуть отверни от протоптанно-указанной дорожки — крысиной тропки для всех.

Больше никаких демонстраций (аж до самого правления Горбачева) — даже при наличии несметного числа поводов — не просматривалось. Ох, близок к зрелости новый человек!