Огненный крест. Бывшие

А что до ленинизма… не привинтить, не приклеить, не прибить и не подвязать тесемками к нему «человеческое лицо»… Не выйдет. На том месте — кровь, ложь, стяжательство. Не станет держаться маска даже на сверхклее самых праведных и проникновенных слов. Время ленинизма избыло, вышел его исторический срок, столь громко именуемый эпохой. Эпоха громких слов и растленных поступков.

Мозг с грецкий орех… Один человек видел и рассказал, а все остальные утаили: кабы не рассудили на все дела и все учение, кабы не приняли результат болезни за обычное состояние мозга великого провозвестника небывалых «свобод и счастья»…

В стремительном рассказе Анненкова — подлинный Ленин, тот, до которого не надо добираться через завалы надуманных строк; подлинный в наготе, доступности. На мгновение он приоткрылся перед тем, кого считал своим, только краешком открылся, самым-самым краешком.

Этот Ленин начисто отсутствует в так называемом полном собрании сочинений, в том, которое призвано лепить иконный лик великого вбждя. Но есть другой, у которого очень мало общего с этим. Этот подлинный Ленин — в бетонно-бронированных сейфах хранилищ Института марксизма-ленинизма — недоступный, навек засекреченный. Это сверхсекретные протоколы политбюро, доверительные письма и записки «своим». Это тот Ленин, от которого содрогнется мир, и потому он спрятан, замкнут, замурован…

Главный Октябрьский Вождь поражает все той же узостью мышления. Он не может уразуметь, это ему не дано: что, если имеется несколько моралей, это уже гниение человека и людей. И это разложение неизбежно в первую очередь для тех, кто, казалось бы, защищен от всего мира своим положением.

Именно здесь началось разрушение ленинской гвардии и его (Ленина) утопии, а не в надуманности экономической схемы. Сразу дала червоточину, гнильцу сама опора строя — человек, будь он с партийным билетом или без оного.

Сначала пал человек, после затрещала и рухнула Система. Великий рационалист и утопист учел все: жестокость подчинения, свирепость карательных служб, единомыслие, обязательность определенного культурного и духовного пайка. Не была учтена в выкладках лишь одна «материя» — Душа. Именно она отказалась жить в ленинском царстве железа, крови, приказа, лжи и всяческого громо-гласия.

Душа пала под ложью, а с ней пала и Система.

Никогда не сможет существовать сама по себе Система и сама по себе Душа. Это не дано было знать великому утописту, хотя в слове «утопия» всегда слышится нечто доброе, наивно-фантазерское. Ленин оказался утопистом особого склада — из логики железа и крови.

Он был великим утопистом. Он начертал схему (в которую непрерывно вносил дополнения, уточнения, в общем, всяческие нэпы, большие и крохотные), но в этой схеме не было места Душе. И эта неуловимая, призрачная «материя» (нельзя ни потрогать, ни взглянуть) жестоко посмеялась над великим материалистом и диалектиком.

Никогда, никто не построит жизни, если Душа изгнана.

Спрашивают, почему все напасти на русский народ — беда за бедой.

А потому, что живет на богатой земле, живет вольготно, нестесненно (в Европе, эвон, все локтями друг друга пихают, ни клочка свободной и чистой земли). Нивы от горизонта до горизонта. Сибирь так еще по-настоящему и не тронута.

Тут столько соискателей на эти богатства! А сколько жадных рук уже тянулось! Владей русские одними песками да горами — и никто не ходил бы в гости со стрелами, пиками, мушкетами, танками и «перестройкой».

До сих пор доблестно защищал русский свою землю, а тут сдал.

Не уберегли Россию! Тысячу лет предки наши «копили», оберегали ее, а мы сдали…

Самое подлое поколение русских! Не будет нам прощения…

Сейчас «демократическая» печать углубляется в проповедь аморальности любви к Родине, преуспевает в этом и многажды орденоносная «Комсомольская правда», взять хотя бы номер за 27 июня 1992 г. с рассуждениями А. Муртазаева: не люби отчий дом — и не будет бед, крови…

Ширится подлая кампания: не должно быть чувства патриотизма, это — изжившее себя чувство, пережиток прошлого. Это главная забота «демократической» прессы: тогда будет сломлено сопротивление народа. А ну-ка скажите в Израиле, что не должно быть чувства патриотизма, смешивайтесь и живите одной семьей с арабами. Скажите японцам, что их любовь к своим островам — это несовременное, пещерное чувство, от него следует отказаться. Скажите об этом датчанам, которые вдруг проголосовали против единой Европы — им дорого свое Отечество. В России же эти кощунственные слова говорить не возбраняется.

По логике: если нет чувства патриотизма — значит, нет и Родины, стало быть, и нет предательства. Делай по отношению к этой стране все, что угодно, потому как нет такой моральной категории — Родина, Россия. И армия тогда будет ненужной — а что ей защищать, коли нет Родины? И пусть армия рассыпается.

И история наша — сборник анекдотов, глупостей, сюжетцев для бульварных книжонок.

День ото дня это внушается нам, изливается помоями на наши головы. И делается это на русской земле!

Что это?!