Огненный крест. Бывшие

Когда следственная комиссия представила свой доклад, убедился в полнейшей чистоте Романовых. По такому случаю Александр Федорович изменил свое отношение к бывшей императорской чете, но время для выезда за границу было упущено. Большевики уже в открытую собирали силы для переворота. Но и тогда еще все можно было изменить. Для этого следовало сделать сущую малость: переместить бывшего императора с семьей в места, более близкие к границе. Ведь все, кто находился поблизости от границы, спаслись, если очень хотели…

Александр Федорович же стремился угождать всем…

Попытка свергнуть оружием ленинское правительство проваливается. Александр Федорович — в Гатчине. Командир 3-го Конного корпуса генерал Краснов (сменил застрелившегося Крымова) — на переговорах с революционными матросами. Ясно, речь там о выдаче его, бывшего министра-председателя. Казаки Краснова единодушны: они в распри между большевиками и «кадетскими» генералами не встрянут, да по дурости класть головы, пущай сами себя и кушают…

Александр Федорович добывает матросскую форму, прячется за темные очки — и укатывает на авто к Луге. Попробуй ссади, даже коли узнал. Автомобилей в ту пору — это ж по перстам счесть…

Ушел, унес ноги Александр Федорович, не достать, не ухватить!..

В деревне Ляпунов Двор искрометный Александр Федорович целых 40 суток отсиживается у мужа и жены Болотовых — родни «матроса Вани», помогшего разжиться форменкой. Усы, борода совершенно изменяют внешность. Свято бережет он свою жизнь, но не для утробного благоденствия. Верит в демократию, а без него этой самой демократии в России и быть не может, вот истинный крест!

От Болотовых Александр Федорович налаживает кое-какие связи, изрядно пишет, строит планы: пора ссаживать большевиков! Словом, опять примеривает председательские штаны.

Вторая половина декабря мятежного семнадцатого для бывшего министра-председателя — пора опасных переездов. Сначала друзья перевозят его на хутор Заплотье, а потом — в Щелкалов, потом — в психиатрическую лечебницу под Новгород и, наконец, — в имение Лядно.

Под первый советский Новый год Александр Федорович с превеликой осторожностью и бережением возвращается в Петроград, из Петрограда перебирается в Финляндию — у него паспорт шведского гражданина и надежный грим. По части изменения наружности и конспирации Александр Федорович не уступит самому Ленину.

В Финляндии Керенский скрывается в имении Франкенгейзера, а позже — в доме офицера Бойе. С началом революционных беспорядков в Финляндии Александр Федорович во второй раз проникает в Петроград, у него уже прочные и обширные связи с руководством эсеровской партии. Ни минуты не сомневается в скором крушении большевизма: да он этого Ленина знает как облупленного — тиран, должен от него отшатнуться народ, вот тут и подхватит он, Керенский, власть, и не подхватит, а вернет законному владельцу. Ведь ждет его Россия, чуток ошиблась с ним, пнув, но протрезвеет. У него свой расчет: еще маленько — и объестся народ ленинскими дарами. Посему он, Александр Керенский, в любой миг может понадобиться истории. А он уже все обдумал, вь'шосил. Не с пустыми руками примет власть…

О том Петрограде многие оставили воспоминания, вернемся к свидетельствам Шостаковского.

«В городе понемногу исчезали лошади, собаки, кошки, крысы, даже воробьи. Голод вымел из Петрограда мастеров и ремесленников, и интеллигенты стали заменять, и иногда с успехом, сапожников и портных, ювелиров и часовых дел мастеров, механиков и слесарей, пекарей и даже ресторанную прислугу…»

Зимы с 1918-го на 1919-й и с 1919-го на 1920-й оказались еще суровей, если подобное слово применимо, ибо это был ужас, мор, запустение из безмерного голода, холода, бандитизма и террора.

К тому времени «женевская» уродина окончательно встала на ноги. Это уже был взматеревший хищник, не ведающий колебаний, пощады и вообще каких-либо моральных ограничений.

ВЧК Ленина и Дзержинского постепенно замораживала мысль и волю России. Уже ледяной глыбой большевизма возвышалась над миром прежде сметливая, озорная, песенно-работная Русь…

С майским теплом 1918 г. Александр Федорович — в Москве (живет под фамилией Лебедев), а в июне уже с сербским паспортом на имя Милутина Марковича отправляется в Мурманск. Что-то происходит с народом и жаждой свободы. И вообще, это уже не борьба за демократию и не доброе старое подполье с филерами — почти каждого знал в лицо, — а сплошное хождение по крови.

Избави и оборони!

Паспорт для бегства Александру Федоровичу оформит мистер Локкарт.

«Итак, я взял сербский паспорт, которым заручился Керенский, поставил визу и приложил к своей подписи штампованную печать, которая должна была сойти за нашу официальную печать. В тот же вечер Керенский, переодетый сербским солдатом, отправился в Мурманск. Только через три дня, когда можно было быть уверенным в его безопасности, я телеграфировал в Лондон о своем поступке и руководивших мною мотивах. Я боялся, что у большевиков был ключ к нашему шифру».

20 июня 1918 г. Александр Федорович прибывает в Лондон на английском крейсере «Адмирал Об».