Огненный поток

Захарий затаил дыхание, ибо наконец-то представилась долгожданная возможность переговорить с ним. Он подошел к трапу и протянул руку ступившему на палубу офицеру:

— Добрый вечер, капитан Ми.

Тот по-прежнему был в грязной форме, в заботах о раненом так и не удосужившись счистить кровь или переодеться. Похоже, он не узнал Захария.

— Вы, как я понимаю, шкипер этого судна?

— Так точно.

Капитан вгляделся в него:

— Ах, это вы…

Захарий напрягся, ожидая язвительной реплики, но ее не последовало, капитан лишь коротко пожал ему руку.

— Здравия желаю.

Меж тем раненого лейтенанта лебедкой подняли с лодки, и он вскрикнул от боли, когда носилки опустились на палубу.

— Потерпи, Апджон, — сказал капитан. — Сейчас мы тебя устроим.

Сказано это было мягко, чуть ли не по-отечески — видимо, сочувствие к юноше несколько сгладило обычную шершавость капитанской натуры. Захарий счел это добрым знаком.

— Что, серьезная рана? — спросил он.

— Парень грохнулся со штурмовой лестницы, — угрюмо проговорил Ми. — Похоже, сломал спину.

— Печально. Если я могу чем-то помочь, только скажите.

Ми, как будто немного оттаяв, вежливо кивнул:

— Благодарю, вы очень любезны.

Раненого отнесли в каюту, Захарий же остался на палубе, дожидаясь возвращения капитана.

— Можно вас на два слова, мистер Ми?

Капитан помешкал.

— Я ограничен временем.

— Это ненадолго. — Захарий открыл дверь каюты первого помощника. — Соблаговолите войти?

В тесной каюте, освещенной единственной свечой, было не повернуться, и они встали почти вплотную друг к другу. Капитан пригнулся, но все равно доставал головой до потолка. Глянув на койку со сбитыми засаленными простынями, Захарий решил, что все-таки лучше разговаривать стоя.

— Что вам угодно? — спросил Ми.

— Все очень просто. Я хочу сделать вам деловое предложение.

— Деловое? — Капитан выплюнул слово, точно дробину. — Что-то я не пойму.

— Видите ли, у меня большой груз провианта, излюбленного сипаями, — рис, чечевица, специи и прочее. Мы с партнерами были бы чрезвычайно признательны, если б вы уведомили о том своих интендантов. — Захарий помолчал и кашлянул в кулак. — Разумеется, ваши хлопоты будут достойно вознаграждены.

На лице капитана отразилось недоумение.

— Что значит — достойно вознаграждены?

Захарий взбудоражился, восприняв вопрос как проявление интереса. Наживку заглотнули, осталось только подсечь. Тщательно подбирая слова, он сказал:

— Я имею в виду небольшой знак нашего уважения, мистер Ми. Вам, конечно, известно, что мы, свободные торговцы, чрезвычайно благодарны вам и вашим коллегам за прекрасную работу, которую вы делаете здесь, в Китае. И будет только справедливо, если за тяжкий труд и одоление множества препятствий вы получите свою долю благ, не правда ли? Постыдно, что офицеры невысокого чина вроде вас прозябают лишь на мизерном жалованье… — Захарий опять покашлял в кулак — …тогда как их начальники уже получили существенное вознаграждение.

Ми переменился в лице, когда наконец постиг смысл этих слов.

— Ах, вот оно что! Хотите подмазать меня взяткой?

— Не спешите с выводами, капитан. — Захарий сообразил, что зашел не с того конца, но у него еще имелись козыри в рукаве.

— Заткнись, козел сраный! Ты что, за дурака меня держишь? А то я не знаю ваших махинаций!

Капитанское лицо с рубленым подбородком перекосилось от злости, он сжал кулаки. Захарий отшатнулся, упершись спиной в переборку.

— Позвольте напомнить, капитан, что вы на моем судне. Держите себя в руках.

Губы Ми искривились в презрительной усмешке:

— Не бойся, держу, иначе ты бы уже валялся с разбитой мордой. Но для такого говнюка этого слишком мало, я врежу тебе покрепче.

— Каким же это образом, позвольте узнать?

— Уделаю тебя нахер! Я доложу наверх о твоей хитрожопости, чтоб ты больше ни к кому не сунулся со своей херней! На совести этакой мрази, как ты, бессчетно смертей, ты и твоя братия угробили наших солдат больше, чем китайцы! Я тебя насквозь вижу, сучий ты потрох!

Поток брани подействовал, точно холодный душ — Захарий ничуть не испугался, и только мысль его заработала быстрее. Теперь он знал определенно, чем прижать капитана.

— Что ж, поступайте, как вам угодно. — Захарий криво усмехнулся. — Только сперва спросите себя: что наше общество считает бо́льшим преступлением — мздоимство или супружескую неверность?

Ми растерянно моргнул.

— Ты это к чему?

Улыбка Захария стала шире, и он, смакуя каждое слово, произнес:

— К тому, капитан, что вы потеряете гораздо больше, чем я, а уж про миссис… — Захарий выдержал театральную паузу и закончил: —…Бернэм нечего и говорить.

Капитан замер, а в следующую секунду кулак его впечатался в челюсть Захария. Тот покачнулся и, подкошенный краем койки, рухнул на смятые простыни. Во рту его возник металлический привкус крови, но боль в занывшей скуле подсказала, как развить преимущество, которым одарил вышедший из себя капитан.

Потирая челюсть, Захарий изобразил улыбку.

— Миссис Бернэм, наверное, потратит уйму времени, прежде чем сумеет натянуть чехольчик на этакого бугая.