Огненный поток

Однако записка, столь желанная и пугающая, так и не пришла. Да что записка — минула неделя, потом другая, а он не видел миссис Бернэм даже издали, но только ее тень на занавеси дребезжавшей коляски, которая увозила хозяйку на какой-нибудь прием, лекцию или праздник.

Столь долгое молчание пугало все больше. Вполне возможно, что мадам сожалеет о своей измене и теперь, выискивая способ себя обелить, измыслит какую-нибудь небылицу. В Балтиморе ходили рассказы о знатных дамах, которые соблазняли своих рабов, а потом обвиняли их в таких преступлениях, что язык не повернется сказать.

Однажды Захария, охваченного приступом страхов, вдруг посетила мысль: что, если мадам избегает его потому, что их совместная ночь увенчалась беременностью?

Вероятность этого разодрала в лохмотья остатки душевного покоя. Захарий трудился над резными боковинами носа, но теперь отложил инструменты и стал обдумывать, как исхитриться, чтобы найти способ свидеться с миссис Бернэм наедине. Может, проникнуть в ее будуар, сломав щеколду на двери черного хода? Однако на этот вариант не хватало духу, ибо воспаленный мозг неустанно представлял миссис Бернэм с револьвером в руке, перечисляя причины, по которым она может спустить курок.

Захарий уже совершенно извелся в поисках плана, и тут к нему заглянул мистер Дафти. Старый лоцман пригласил его на полдник, который устраивал на следующей неделе.

В своем нынешнем состоянии Захарий был не расположен ходить по гостям, но душевная сумятица не позволила ему придумать убедительную отговорку.

— Спасибо, мистер Дафти, вот только, боюсь, у меня нет приличной одежды, — промямлил он.

Лоцман добродушно посмеялся.

— Что ж, мой юный друг, вы можете опять завернуться в тогу. Уверен, это позабавит миссис Бернэм. В прошлый раз она так хохотала — мол, вы смотритесь самой баядеристой баядеркой.

Услышав ее имя, Захарий лихорадочно обдумал возникший вариант, потом поскреб подбородок и сказал, стараясь, чтоб вышло небрежно:

— Вот как? Миссис Бернэм тоже там будет?

— Да, а также другие дамочки и барышни. Однако у нас нехватка кавалеров, и миссис Дафти послала меня заарканить вас.

— Я буду непременно. Благодарю вас, мистер Дафти.

— Добро. Кстати, если желаете экипироваться задешево, смотайтесь на воскресную распродажу. Там частенько сбывают пожитки недавно усопших, и вы за гроши приобретете все необходимое.

В воскресенье Захарий, решив последовать совету, достал кошелек, хранившийся под тюфяком. Он пересчитал свои жалкие монетки, и все его прочие тяготы показались пустячными по сравнению с проклятой нищетой.

Взгляд его упал на позолоченные бра, украшавшие стены каюты. На базаре легко загнать пару штук, а пропажи никто не заметит. Он подошел к стене и осмотрел светильник: всего-то дела — выдернуть два-три гвоздя.

Вооружившись ломиком, Захарий уже хотел поддеть бра, но вдруг остановился. Казалось, перед ним раскрылся темный неизведанный тоннель под названием Воровство, и он не смог заставить себя войти в него. Захарий отбросил ломик и сунул жалкие гроши в карман штанов.

Долгий пеший путь привел его в центр Калькутты, где он, спросив у прохожих, отыскал распродажу на Расселл-стрит. Покупка костюма недавно почившего аптекаря по фамилии Квинн почти полностью исчерпала его финансы.

Лишь утром в день приема у Дафти Захарий почуял странный запах, исходивший от костюма, — плесени, пота и каких-то лекарств, но что-либо предпринимать было уже поздно. Надежда, что как-нибудь обойдется, оказалась тщетной: слуга, открывший дверь дома Дафти, тотчас узнал костюм и завопил как резаный:

— Квинн-саиб? Гляньте, Квинн-саиб восстал из мертвых!

Шум привлек мистера Дафти, который тоже удивленно воскликнул:

— Бог ты мой, никак вы в шмутках старины Квинна? Знаете, у него был всего один костюм, ни в чем другом его не видели. В аптеке, что за углом, миссис Дафти и все городские дамы покупали у него опийную настойку.

— Откуда мне знать-то? — вспылил Захарий. — Вы же сами посоветовали распродажу!

— Ладно, ничего. Не раздеваться же теперь. Берите курс на залу и там бросайте якорь.

Едва переступив порог гостиной, на кушетке в дальнем конце комнаты Захарий увидел миссис Бернэм. Она была в изящном платье из розового тюля с отделкой тесьмой цвета густого красного вина; лицо ее в ореоле локонов обрамлял капор сердцевидной формы, украшенный пером, которое чуть покачивалось под взмахами подвешенного опахала, гонявшего жаркий воздух.

Захарий явно был в поле ее зрения, но она как будто не замечала его и в своей обычной манере томного равнодушия продолжала беседу с двумя сурового вида дамами.