Огненный поток

Я полагаю, точно так же было в Бенгалии и Индостане во времена европейского нашествия и даже раньше. Великие мудрецы и государственные мужи мало интересовались внешним миром, а потом в один прекрасный день он взял и поглотил их.

После унижения, пережитого на приеме у Дафти, Захария утешало только одно — воспоминание о прощальном взгляде, брошенном миссис Бернэм. Если б не тот мимолетный взгляд, он бы уже поверил, что волшебная ночь в будуаре была лишь плодом его воображения, а сам он и впрямь «никто, просто молотчик».

Именно это воспоминание породило тревогу, когда через пару дней возле баджры появился слуга с подносом бледно-желтых сластей.

Что за дела?

Вопрос-другой разъяснил, что это угощение в честь большого праздника, ради которого Берра-биби объявила челяди непредвиденный выходной.

Отказаться было, конечно, нельзя, и Захарий отнес угощение в каюту. Пристроив поднос на стол, он разглядывал сласти, укрытые серебристой фольгой.

Что означает сей дар? В нем зашифровано какое-то послание? Слуга не сказал прямо, что угощение от хозяйки, однако все в доме происходило только с ее ведома.

Захарий лег на кровать и закрыл глаза, чтобы не смотреть на особняк и ни в коем разе не позволить воображению проникнуть в будуар. Хватит с него немыслимых мук последних недель, новых картин уже не вынести.

Он лежал навзничь, стараясь не прислушиваться к голосам слуг, шумно покидавших имение.

Скоро оно совсем опустеет…

Захарий постарался изгнать эту мысль, но потерпел неудачу и тогда решил, что лучше ему отправиться в город. Сунув в карман последние медяки, он зашагал к киддерпорским докам, где в излюбленном матросами притоне заказал порцию карибата и стакан разбавленного грога. Желая убить время, он вступал в разговоры с незнакомцами и выставлял им скверную выпивку, покуда карман его не оскудел. Захарий так и сидел бы до утра, но вот незадача — по случаю праздника питейная закрылась раньше, и еще до полуночи он вернулся к баджре.

Особняк был темен, все слуги разошлись, и только пара сторожей дремала у ворот. Захарий уже ступил на сходни, когда вдруг заметил огонек, мелькнувший в отдалении. Он присмотрелся, но больше его не увидел. Внезапно возникла мысль, что в дом пробрался злоумышленник. Необходимо проверить. Ноги сами понесли его к особняку, и он дал себе слово, что только наскоро осмотрится, удостоверившись, что все благополучно.

В памяти был свеж ранее проложенный маршрут, и Захарий крадучись проскользнул к дереву перед будуаром, в зашторенном окне которого виднелась полоска света.

Не обнаружив никаких следов злоумышленника, он решил, что, пожалуй, надо проверить, хорошо ли заперта дверь черного хода.

На цыпочках одолев гравийную дорожку, Захарий дернул дверь, и та вдруг распахнулась. На первой ступеньке лестницы опять стояла зажженная свеча. Он задвинул щеколду и взял свечу.

Отступать было поздно. Захарий бесшумно поднялся по лестнице, секунду-другую помедлил в уборной, вдыхая надушенный воздух, и шагнул к дверям будуара, изнутри озаренным ярким золотистым светом.

Скрестив руки на груди, в белой ночной сорочке она стояла возле кровати, распущенные волосы ее каштановыми волнами ниспадали на плечи.

Они смотрели друг на друга, потом чуть слышно она сказала:

— Добрый вечер, мистер Рейд…

— Добрый вечер, миссис Бернэм, — ответил он и поспешно добавил: — Я только хотел убедиться, что здесь все в порядке.

— Вы очень заботливы. — Она подошла ближе. — У вас рубашка порвана.

Палец ее проскользнул в прореху на рукаве, легонько царапнув ногтем, а потом вдруг она прильнула к нему всем телом, и оба, слившись в тесном объятье, повалились на шелковые простыни и пуховые подушки кровати.

Казалось, будто ночные фантазии воплотились в жизнь, став неправдоподобно реальными, и наслаждение было так велико, что Захарий уже забыл о страхах, терзавших его последнее время. Однако те были живы и неожиданно о себе напомнили, после чего над ухом его раздался огорченный шепот:

— Что случилось? Почему ты остановился? Ты же еще не излился?

— Нет, нельзя, — прохрипел Захарий. — Это слишком опасно, мы не можем так рисковать. После того раза я весь извелся от страха, что ты забеременела.

Миссис Бернэм притянула его к себе и поцеловала.

— Напрасно тревожился, — прошептала она. — Все обошлось.

— Откуда ты знаешь?

— Месячные подсказали.

Захария накрыло волной облегчения.

— Ох, слава богу!

— К счастью, и сейчас безопасно. Ты можешь кончить куда угодно и когда пожелаешь.

— Нет! — Захарий ухмыльнулся и помотал головой. — Только после тебя.

Довольно долго им было не до разговоров, и лишь потом, когда оба чуть отдышались, и она, прикорнув к нему, стала нашептывать всякие нежности, Захарий вспомнил о ране, донимавшей его последние недели.

— Вот сейчас ты лежишь и мурлычешь, — сказал он грубовато, — а тогда, у Дафти, притворилась, будто не знаешь меня — мол, он никто, просто молотчик.

Миссис Бернэм вскинулась, обиженно воскликнув: