Огонь из пепла

— Как близко? — осведомилась я.

— Семь или восемь минут. Я сократил путь через болото, но там всадники.

Нико лепетал и бил по волосам Исабью деревянной ложкой. Она поставила горячую кастрюлю на стол и прижала его маленькую голову к своему плечу.

— П-подвал, — сказала она мне. — Или… домик у ручья, там можно спрятаться…

— Они обыщут те места, — выдавила я. Желудок сжимался от страха. Я вспомнила, как Ро уходил к городу. Если бы я не видела сама, никогда не поверил бы. — Они обыщут весь ваш дом, а когда найдут меня здесь… — я подумала об их красивом доме, вишневом саде, ребенке, сующим ложку в волосы матери. Я вдохнула. — Нет, я уйду. Они не найдут меня здесь. Не задерживайте меня, — сказала я, перебив Исабью. — Нет времени на споры.

— Куда вы пойдете? — спросила она. — Как сбежите?

— Как и всегда, — сказала я, пойдя к двери кухни. — Я поплыву.

Генри встал на пути.

— А королева Джемма?

— Дайте минуту. Я поговорю с ней, — я побежала к лестнице, миновала две ступеньки за раз. Сердце бушевало во мне, паника утонула в боли предательства.

Я добралась до двери Джеммы и постучала в нее. Не дожидаясь ответа, я распахнула ее. Она вскочила, и клякса чернил растеклась по пергаменту.

— Твой народ идет, — сказала я, едва дыша, проходя в комнату. — Из города. Они знают, что мы здесь.

Она уставилась на меня.

— Откуда…?

— Ро пошел к ним. Пошел и сдал нас.

— Он бы никогда…

— Он это сделал, — резко сказала я. — Я видела, как он шел в город. Лиль работает на лодке. Если не ты уходила из дома, то больше некому это сделать.

Ее глаза расширились, перо застыло над страницей. Я глубоко вдохнула, подавляя панику.

— Слушай. Они не могу найти нас здесь. Если они поймут, что Бенуа укрывали нас, они сожгут их дом, а то и хуже. Нам нужно уходить.

— Куда?

— В озеро Люмен. Мы не можем двигаться дальше по Сиприяну без проводников, особенно, когда твой народ у нас на хвосте. Я поплыву по реке до главного канала, — я вдохнула. — Идем со мной. Вернись со мной в Люмен, и мы исправим проблему между нашими странами.

Она сжала перо.

— Нет… я не могу.

— Почему?

Ее глаза сияли.

— Ты хочешь взять меня в Люмен, Мона? Королеву, поработившую твой народ?

— Я предлагаю убежище. Я защищу тебя.

— Нет. Я не могу. Не могу.

— Оставаться здесь нельзя…

— Я побегу в город. Найду своих. Не скажу ни слова о Бенуа.

Я пыталась подобрать слова. Я не хотела, чтобы она уходила к своему народу. Я сжимала юбку кулаками.

— Тебе не нужно возвращаться к нему, Джемма.

— Нужно. Он — мой муж.

— Это не делает его хорошим.

Она покачала головой.

— Я знаю, что ты о нем думаешь, и какие поступки считаешь его. Но ты ошибаешься. Селено никогда не ранит меня. Не так.

— У тебя есть раны, — выпалила я. — Синяки. Я их видела у тебя на руке, — ее брови приподнялись, я не унималась. — Что-то случилось с тобой до прибытия в Лилу. Почему ты их прячешь, Джемма? Почему защищаешь его, когда он явно…

Она отодвинулась от стола и встала, задрала левый рукав, оголяя предплечье. Кожа ее ладони была песочного цвета, как у людей каньонов, но на дюйм выше, на запястье, кожа резко менялась. Темно-красные, почти лиловые, пятна покрывали ее кожу, сливаясь в единую темную метку, что пропадала под рукавом. Я смотрела на них, вблизи это не было похоже на синяки, как мне показалось в лодке, но я не видела еще такие раны.

Она поняла, о чем я думаю.

— Это метка, — сказала она. — Я с такой родилась. Люди зовут ее винным пятном. Но моя темнее и больше, — она указала на руку, плечо и грудь. Она отодвинула воротник, чтобы стало видно ее шею. — Вся левая сторона моего тела, от шеи до бедра. Но это не рана, Мона. Это метка.

— Почему ты ее скрываешь? — растерялась я. — Если это метка…

Она сухо улыбнулась и опустила рукав.

— Объяснять будет долго. Но это не Селено, — что-то мелькнуло в ее глазах. — Я прошу тебя никому не говорить, но, думаю, мы больше друг друга не увидим…

Я сжимала и разжимала ладони, пытаясь совладать с дыханием. Я была недовольна ее словами, но она была права — времени не было. Я захотела схватить ее за плечо.

— Джемма, — сказала я. — Надеюсь, тебе так будет лучше. Прошу, помни, что, если ты хочешь мир, это в твоих силах. Если свяжешься со мной снова, я отвечу. Я не могу сказать, как поступлю, но тебе я отвечу.

Она на миг сжала мое запястье.

— Благодарю. Будь благословлена Светом.

Я не могла ответить на это, так что развернулась и побежала в коридор, пряча кулон-жемчужину под нижнее платье. Я миновала свою комнату — я ничего не могла забрать с собой оттуда. У меня не было денег или оружия, еды или сумки. Ничего. Но так уже было. У меня осталось только имя в голове, горящее в центре гнева.

Теофилий Робидью. Заигрывал, врал, не смог противостоять возмездию из гордости. Все мужчины были такими? Все хотели отомстить, чтобы сравнять счет? Потому что я снова рисковала тремя странами, потому что глупо поддалась очаровательной улыбке и умным словам.