Огонь Менестреля

Он взял горсть очищенных семечек и орехов. Если съесть чуть больше этой дозы, то отяжелеешь и потянет в сон. А сейчас он не может позволить себе уснуть. Ну и заварил же он кашу. Дерьмово сработал. Он запихнул этих двух бабенок в одну из свободных хижин. Старуха так и не сказала ни слова по-английски, а та, что помоложе, все время твердит, что Менестрель в Швейцарии. Господи! Как он мог свалять такого дурака? Райдер должен это поправить, подумал Блох, твердой рукой набирая номер сенатора.

Тетка хотела перерезать ему глотку, но не перерезала, а он заслуживал этого, раз позволил семидесятилетней старухе так обойтись с собой. Она отпустила его только потому, что хотела обезопасить сестру.

А мамаша оберегает свою дочку. Черт! Как он мог упустить из вида эту дурацкую сентиментальную любовь к родственникам. У него ведь тоже есть брат, но последний раз он виделся с ним еще до Вьетнама. Тот не захотел подписаться под контрактом. «Я не верю в эту войну», заявил он тогда. А Блох рассудил так: война есть война, и эта ничем не отличается от других. Солдат не обязан думать, его дело убивать.

Вот так, подумал он и отрывисто хохотнул, пусть думают идиоты вроде Сэма Райдера.

Сенатор откликнулся лишь после двенадцатого гудка. Блох считал.

— Небось знал, что это я? — спросил Блох.

Он распознал испуг Райдера, едва услышав его дыхание.

— Что тебе нужно?

— Мне нужна Джулиана Фолл.

— Что?

— Алмаз у нее.

— Но это же смешно, сержант! Она только пианистка. Я уверен, что она ничего не понимает в алмазах. И с какой стати камень должен быть у нее? Послушай брось ты все это. Я подумаю и постараюсь что-нибудь сделать, попробую пробить для тебя какие-нибудь фонды, чтобы ты смог уехать из лагеря и обосноваться в другом месте…

Блох пропустил его слова мимо ушей.

— Голландец помог ей вчера, и она сбежала. Эх, Сэмми, Сэмми! Ты ничего не хочешь сделать для меня. Почему бы тебе не подключиться к этому делу и не выяснить, где она находится?

— Сержант, я не могу! Как ты не понимаешь?

— Я все понимаю. — Блох отправил в рот щепотку семечек. — Я понимаю это так: я сижу в твоем паршивом рыбацком лагере, у меня пара тонн черного оружия и десять головорезов, которым место за решеткой. Это будет очень мило смотреться на первых страницах всех газет.

От злости Райдер закашлялся. Блох прекрасно знал, что только так тот и может поступить — подавиться и проглотить. Он ведь хороший политик, этот парень Сэмми.

— И где, по-твоему, я должен найти Джулиану Фолл?

— Только не надо скулить, лейтенант. Придумай что-нибудь.

— Сержант…

— И не забудь про Старка, обязательно свяжись со мной, если он будет путаться под ногами. Мне не нравится, что он что-то предпринимает, а я не знаю даже, где он. У его дома я поставил своего человека, но Старк там пока не появлялся. Ты должен сам связаться со мной, лейтенант. Понятно, Сэмми? А то ведь мне придется разыскивать тебя в Вашингтоне.

Райдер поперхнулся, а Блох хохотнул и повесил трубку. После этого он вызвал своего заместителя и приказал ему начать сборы.

— Я хочу, — сказал он, — чтобы мы могли, если я сочту нужным, за полчаса свернуться и убраться из лагеря.

— Будет сделано, — ответил тот.

Блох ухмыльнулся. Наконец-то он слышит нормальный ответ.

Джулиана оделась — плотные вельветовые брюки, банлон, старый свитер, носки, ботинки, перчатки из оленьей кожи, — схватила запасные ключи и кинулась к «ауди». Машина не заводилась. Она ничегошеньки не смыслила в технике, но тем не менее открыла капот и осмотрела двигатель.

И все-таки ее познаний хватило на то, чтобы понять, что гнезда свечей зажигания пусты.

— Вот гад!

Он сделал все, чтобы она не смогла поехать за ним. Хотя она все равно понятия не имеет, куда он мог отправиться. Понятно, что за Филиппом Блохом, но куда? Если бы здесь был телефон, можно было бы позвонить в полицию и потребовать арестовать Мэтью Старка, за то что он угнал машину Шаджи. Но телефона нет. И она не может позвонить даже на автостанцию, чтобы вызвать механиков.

— Тетя Вилли сказала бы, что я раскисла, — заявила она сама себе.

«И была бы права», — подумала в ответ.

Она закрыла капот и пошла в дом накинуть шарф. Мягкий кашемир ласково обнял ее шею и прильнул к подбородку. Джулиана прошла в кухню и с трепетом посмотрела на деревянную полку, где лежали рецепты джемов.

Камень Менестреля пылился на своем прежнем месте.

Почему Мэтью не умыкнул и его вместе с машиной?

— А потому что он знает, — ответила она себе, — что Блох будет идти напролом и избавляться от любого, кто встанет на его пути.

Избавится от любого. Какой странный эвфемизм. Лучше сказать прямо — Филипп Блох убьет любого невзирая на то, удастся ему заполучить алмаз или нет. Мэтью слишком хорошо знает Блоха и поэтому не захотел связываться с камнем.

Возможно, ей удастся воспользоваться алмазом как приманкой, может быть, даже выиграть — если уж не само дело — то хотя бы время. Для матери, для тетки и для Мэтью.

Ты должна попытаться сделать что-нибудь, сказала она себе.